Книга Ни любви, ни жалости, страница 13 – Ая Сашина

Подхватываю рюкзак и закинув его на плечо, иду к двери. Однако в самый последний момент дверь закрывается прямо перед моим носом. Дергаю за ручку, и понимаю, что с обратной стороны дверь кто-то крепко держит.

— Ну, что… Пегая… - слышится за спиной довольный голос Насти. – Вот и пришел час расплаты.

Облизываю пересохшие губы и поворачиваюсь к Петренко.

— Я тебе еще утром сказала, что не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну, конечно, не понимаешь, - наступает на меня словно хищник. Остальные стоят у неё за спиной. Шавки, ожидающие приказа. – Сейчас поймешь! – она делает знак рукой и тут же троица пособниц срывается с места.

— Отпустите меня, - кричу, когда одноклассницы хватают меня и, сбросив рюкзак, тащат в сторону первой парты.

— Молчи, убогая, - Настя пытается прикрывать мне рот ладонью.

Не контролируя себя, кусаю её за руку. Мне страшно. Я защищаюсь, как могу.

Петренко вскрикивает от боли.

— Кладите её быстрее! – кричит, окидывая подружек грозным взглядом.

Машу руками, ногами. Но силы не равны. Уже через несколько минут оказываюсь распятой на парте. Мои конечности крепко прижаты к твердой поверхности. Не пошевелить ими.

— Отпустите! Что вы делаете? Вы с ума сошли? Я расскажу всё директору! – вглядываюсь в глаза девчонок, но в них ни капли жалости.

— Ты и так всё рассказываешь! – Настя нависает надо мной. – Хватит уже! Из-за тебя я наказана на целый месяц. Уродина, - скользит взглядом по моим волосам. – А сейчас будешь еще уродливее.

В руке Петренко появляются ножницы. От страха кричу. Зову на помощь. Неужели никто не слышит моих криков???

— Быстрее, Настя, - призывает Варя. Видимо, опасается, что мои крики будут услышаны всё-таки.

— Вот тебе… - первая прядь моих отрезанных волос оказывается в руке Петренко и уже через секунду летит на пол. – Вот тебе… - вторая. – Запомни, Пегая… Еще раз директрисе расскажешь о чем-нибудь, и сегодняшняя расправа покажется сказкой!

— Я ничего не рассказывала… - мотаю головой из стороны в сторону. Тело бьется в конвульсиях, но тиски из рук одноклассниц по-прежнему крепки. – Что я могла рассказать про тебя? Перестань… - почти молю, когда очередная прядь волос летит на пол.

— Перестану, если поймешь! – рычит надо мной Петренко. Снова заносит надо мной ножницы.

Это нужно срочно прекращать. Я до сих пор не понимаю, в чем виновата, но ясно одно – нужно соглашаться с тем, что она говорит.

— Я поняла… Поняла… - выдыхаю, когда её руки прикасаются к моим волосам. – Не трогай! Поняла! Больше не буду!

Ножницы всё равно делают своё дело - еще одна прядка летит вниз. Лишь после этого довольная Петренко отступает, кивает своим подружкам, и я наконец чувствую, что могу шевелить руками и ногами.

Вероника

Словно старуха сползаю с парты. Девчонки только что позорно выбежали из класса, и я наконец одна. Поднимаю дрожащую руку. Зажимаю пальцами короткие пряди у лица. В глаза закипают слезы. Твари… Какие же они твари!!! Слезы уже бегут по щекам. Озлобленно стираю их. Нет! Я не буду плакать из-за этих дур.

Выхожу на коридор. Вокруг ни души. Словно сама судьба благоволила одноклассницам. Поправляю рюкзак и, опустив голову, устремляюсь к выходу из этого ада. Людей в гимназии уже мало, поэтому путь до крыльца преодолеваю без особых проблем. А вот на улице многолюдно. По двору рассыпаны группки гимназистов. По-прежнему не поднимая головы, словно танк, пру к калитке.