Книга Ни любви, ни жалости, страница 37 – Ая Сашина

Не успеваю договорить. Трусы, не сговариваясь, улепетывают со всех ног. Старший трус, правда, пробежав несколько десятков метров, снова имеет тупость стать смелым. Он оборачивается и кричит Демиду, что обязательно найдет его. Ворон резко топает ногой, делая вид, что собирается догонять этого упыря, и тот снова дает по газам. На этот раз уже не оборачиваясь.

— Урод… - шепчет Демид, сплевывая на землю.

Замечаю в уголке его губ кровь. Меня словно током насквозь прошибает.

— Он тебя ударил? – подступаю ближе, чтобы лучше рассмотреть его лицо.

— Пегая… - Воронов, словно испугавшись, отступает. – Вот скажи… - ревет. – У тебя что… Со всеми проблемы? Как ты вообще живешь еще на этом свете?

Переживания за Ворона мгновенно сменяются привычной ненавистью. Кажется, я забылась, но он вовремя напомнил, кто есть кто из нас.

— Тебя никто не просил лезть, куда не следует, - тоже повышаю голос в ответ.

— И кто бы, интересно, вас защитил от этого скунса? – звереет еще хуже.

— Я! Сама!

— Ты? Еще бы разок растянулась на земле? Ты куда вообще против него поперла, дрыщ? Чем ты вообще думала? Ноги уносить надо было, а не лезть на рожон.

Почему-то его обидные слова очень быстро и точно достигают цели. Или адреналин начинает отступать, оставляя после себя опустошение и боль? Не знаю точно. Но, моментально чувствуя, как на глазах закипают слезы, резко опускаю голову с намерением бежать прочь от этого чудовища. Как можно дальше. Лучше бы вообще его здесь не было!

Еще секунда, и у меня бы получилось. Но в самый последний миг, когда я только начинаю отрывать ногу от земли, Воронов хватает меня за руку.

— Стоять!

Демид

— Кто это был? Что ему нужно было от тебя? – крепко удерживаю Сапегу, чтобы не вырвалась.

— Отпусти. Проваливай! – смотрит зло. В глазах слёзы. Одна из них уже скользит по щеке.

Внутри что-то рвется от вида Вероники. Почему-то вспоминается мама в те редкие моменты, когда она позволяла себе плакать.

— Не отпущу, - оглядываюсь вокруг в поисках какого-нибудь убежища. Бесит стоять на виду, хоть прохожих почти нет. В итоге нахожу взглядом полузакрытую беседку и тут же тяну туда за собой Сапегу. Упирается, вырывается, но понимаю, что не отпущу её, пока не узнаю обо всём.

— Рассказывай, - когда мы оказываемся внутри беседки, закрываю собой выход. Отмечаю, что здесь теплее. Не проникает мерзостный ветер, орудующий сегодня на открытых пространствах.

— Не собираюсь тебе ничего рассказывать, - смотрит с вызовом. – Дай пройти.

Даже не думаю сдвинуться с места, когда она пытается протиснуться мимо меня.

— Чурбан, - бьет кулаком мне в грудь. Но, скорее, от безысходности, чем с целью причинить настоящую боль. Бесится, потому что окончательно понимает, что я не шучу.

— Зачем тебе лезть в мою жизнь? Прошел бы просто мимо, как любишь это обычно делать… - присаживается на деревянную скамью, нахохливается, как большой воробей. Даже хочется улыбнуться при взгляде на неё, но сдерживаю этот порыв.

— Что ты имеешь в виду под «проходить мимо»? Гимназию? Так там ты сама натворила дел… Нечего было ходить к своей родственнице и жаловаться ей по любому поводу.

Резко поднимает на меня свои большие глаза. Смотрит так, словно открыл какую-то тайну.

— Какой еще родственнице? Ворон, ты бредишь?

— Перестань, - морщусь. – Все уже давно знают, что Красуцкая твоя тетка.