Книга Училка моего сына, страница 52 – Натали Лав

Ненадолго. Он напряжен, пожалуй, больше всех. И стоять молча, пока события развиваются, для него практически невыносимо.

Не знаю, из-за чего молчит. В то, что струсил, не верю.

— Ладно... - тянет Степан Егорович Арефьев, мой отчим, — Будь ты моей дочерью, Май, разговор бы пошёл иначе. Но отношения с твоей матерью я портить не хочу, поэтому, думаю, решение всех вопросов, отложим до того момента, как вы с ней поговорите.

— Замечательно! — вздёргиваю подбородок.

Пусть не старается загнать меня в ловушку. У него не выйдет... Я уже в ней. И как выбираться — без малейшего понятия.

Ложь словно болото. С каждым словом засасывает всё глубже. И глубже... И глубже...

Степан кивает Захару Матвеевичу. Тот отвечает таким же кивком.

— Идём, Майя. Пора ехать домой, — обращается ко мне Степан.

— Погоди... Носки принесу... - это берёт слово Кирилл, останавливая нас.

Смотрю на свои ноги — я действительно до сих пор босиком. Не до этого было.

— Подождите... - это он уже Степану.

Степан и Кирилл схлёстываются взглядами. Меня поражает то, что Кирилл не пасует, не отступает, выдерживает взгляд Арефьева. Как будто даёт тому понять, что ему не стоит к нам лезть, что мы сами разберемся.

— Я принесу... - это Кирилл.

— Неси... - это Степан.

Оба на выдохе. И с заметной агрессией.

Захар Матвеевич наблюдает за всем происходящим с уже заметной растерянностью.

Кирилл выходит из гостиной.

— Пока главный герой последних суток вышел... Всё-таки скажу... - отрывисто кидается словами отчим, — Если он Майку изнасиловал, то меньшее, на что может рассчитывать, это на то, что его кастрируют.

— Да бля... - взрывается внезапно Кабирин-старший.

В несколько шагов оказывается возле меня.

— Он тебя тронул или нет? Честно?

Становится стыдно... Взрослые посторонние мужчины думают, как я занималась сексом. Возможно, не добровольно.

Сжимаюсь. Отступаю. Почему-то именно сейчас на глазах наворачиваются слёзы.

— Чего привязались? Насели... Как... — Кирилл возвращается с моими носками и аккуратно сложенным и зажатым в его руке моим лифчиком. Его я узнаю по свисающей из руки парня бретельке, — Не насиловал я её. Она правду сказала.

— Тогда тебе повезло, — бурчит Степан.

Кирилл отдаёт мне и носки, и нижнее белье, которое я поспешно засовываю в карман, чувствуя. как вспыхивают жаром щёки, шея и уши. Сажусь куда-то, торопливо натягиваю носки и поднимаюсь, шагая в сторону Степана.

Дальше я одеваюсь, и мы покидаем дом, куда меня привёз Кирилл.

Он хочет что-то мне сказать, когда я перешагиваю порог дома, но под взглядом своего отца осекается.

Захар

В окно наблюдаю за тем, как Арефьев с сопровождающими отъезжает от дома, в котором остались я, Кирилл, мои люди.

Смотрю и гадаю, чего теперь ждать. Вряд ли чего-то хорошего. Я вот девчонке тоже не особо поверил. А о том, чтобы верить Кириллу — и речи быть не может.

— Ты охренел? — ору, когда понимаю, что можно.

Тормоза как-то срывает. Сразу.

— Ты хоть думаешь своей тупой башкой иногда? Или ты на какой-то дури сидишь?

Набычивается. Тут же.

— Тебе что от меня надо, родитель?! Тебя вообще касается моя жизнь? Тебе ж русским языком сказали — мы приехали сюда добровольно!

Разражаюсь громким хохотом.

— Ой, не пи*ди, сыночек... Ой, не надо... Я ж не лох какой-то. И вот отчим девчонки — он тоже не лох. Имей это в виду. И папенька её. Как разгребать это всё, щенок, будешь?!