Книга Училка моего сына, страница 54 – Натали Лав

Он мне не безразличен...

Это, наверное, плохо. И о таком зяте, как Кирилл, не мечтает ни одна мама, но правда состоит в том, что Кирилл за несколько часов нашего общения вызвал во мне больше чувств, чем парень, с которым я встречаюсь — за месяцы.

Степан смотрит на меня выжидающе — ждет ответа.

И будет справедливо, если я отвечу.

— Кирилл мне очень нравится. И я уехала с ним добровольно. Надо было позвонить и предупредить вас, чтобы не нервничали, но те, кто старше, очень часто думают, что они — истина в последней инстанции. И доказывать что-то свое — бесполезно.

Майя

Степан устало вздыхает, опускает голову, зажимает переносицу большим и указательным пальцами.

— Главное, что живая... - говорит мне, — А то мать там себя уже накрутила...

Слёзы наворачиваются на глаза снова, как только я представляю, через что прошли мои родные за это время по вине Кирилла... И такая злость на него меня берёт... Что кажется, я бы его сама на куски разорвала. Если бы могла. Если бы за этого дурака так сердце не болело.

Степан убирает руку от лица, смотрит на меня, прекрасно видит, что я на грани.

Берёт мою ладонь в свою, слегка сжимает.

— Не бил? Болит что-нибудь? Медицинская помощь нужна? — засыпает вроде бы нужными вопросами.

Не отнимаю своей руки, хотя хочется. Вообще — очень хочется спрятаться. Закрыться в комнате, где никто меня не достанет, где никому и ничего не нужно будет объяснять. Но только — разве я спрячусь там от себя?

— Нет, не бил... - отвечаю тихо и зачем-то добавляю, — Кирилл — он просто... Недолюбленный... И...

Степан отнимает руку сам, ведёт головой в сторону. Как будто отряхивается от моих слов.

— Девочка моя хорошая, запомни раз и навсегда — никогда не спасай мужика. Ни молодого, потому что сопляк, Ни взрослого, тем более. Потому что настоящий мужик сам свои проблемы на бабу... Тьфу, женщину... Никогда не повесит. А тот, кто вешает — и не мужик вовсе. У него просто мужские детородные органы.

Слабая улыбка трогает мои губы. И что-то теплеет — там внутри. Там, где казалось только лёд и тревога за этого придурка.

Не сдерживаю некстати рвущийся смешок.

— Ну, тебе-то, конечно, лучше знать...

— Вот именно... - по лицу Степана расползается ответная улыбка. Кривая, правда. А затем без всяких переходов, он поднимает руку, дотрагивается до моего лица и стирает бегущую из глаз слезу.

А меня прорывает... Я плачу... От всего пережитого. Уткнувшись ему в плечо мокрым лицом. Степан гладит меня по голове и приговаривает:

— Всё будет хорошо, Маюш... Обязательно.

Постепенно я успокаиваюсь. Степан даёт мне салфетки. Вытираюсь.

Он как будто чувствует, что больше всего мне сейчас нужно, чтобы он оставил меня в покое. Что он и делает. И я ему за это очень благодарна. Мне нужна эта передышка, потому что главные испытания впереди.

Моя догадка подтверждается, как только мы заезжаем во двор нашего дома. Здесь полно машин, которых я раньше не видела. Отец приехал...

А по двору мечется словно тигр в клетке мой брат-близнец Денис. Я вижу его лицо, и мне делается страшно. Ведь, если хоть только он узнает правду, он и правда не пощадит Кирилла. У него нет причин его щадить. Да и у меня-то эта причина всего одна — я, кажется, его люблю. Ни за что... Просто потому что он есть. И он мне дорог...