Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 30 – Юлия Резник

— Договорились, — кивает Сабина.

Она смотрит на меня глазами, полными чувства вины и такого детского, искреннего раскаяния, что моя злость медленно гаснет.

Я смотрю на Саби украдкой, отмечая, что реагирую на нее, как сопливый пацан. Притягивает она меня, и это совершенно бессмысленно отрицать. Но что мне делать со своей тягой, я пока в душе не ебу. Девчонка запуталась, попала в беду, ее желание опереться на кого-то сильного вполне понятно. И тут самым правильным было бы предположить, что ее действия были лишь импульсивным порывом, да спустить все на тормозах, но… Разве я смогу сделать вид, что ничего не было? Дерьмо. Я совершенно не заточен на то, чтобы гадать и выискивать подтексты. Мне бы конкретику, может, я бы и сориентировался, а пока…

— Супер. Тогда я спать.

Ночь в разгаре, а мне с утра на работу. Потягиваюсь так, что трещат кости. Зеваю в плечо и жму Игорю руку. Хороший он мужик все-таки. Я сначала к нему с негативом отнесся, осудил за то, что он допустил случившуюся с Сабиной историю, но через полчаса разговора изменил свое мнение. Потому что легко обвинять человека, когда не был на его месте. А на деле никто не знает, на какие бы я сам пошел компромиссы с совестью, чтобы вытащить дочь с того света.

— Извини еще раз за беспокойство. Мы завтра уедем.

— Сабине будет лучше остаться здесь, — моментально напрягаюсь я.

— Это неудобно. Хватит с нее большого города.

— Пап! А универ? Ты что? Я никуда не поеду! — возмущается Сабина. Игорь растерянно проводит пятерней, откидывая упавшие на лоб волосы.

— Ты все-таки подумай. Утро вечера мудреней. А учебу можно и заочно окончить.

От мысли, что эта девочка может уехать в свою тьмутаракань, мне становится не по себе.

— А наш план? Вы же вроде согласились поднять шумиху?

Сабина часто-часто кивает. Игорь задумчиво чешет бровь.

— Ладно, я еще подумаю, как лучше. В любом случае тебе, Лёш, за все большое спасибо. Не все у вас тут скурвились, оказывается.

Сомнительный комплимент. Но Сабинкиного отца понять можно. Киваю, еще раз пожимаю его сухую ладонь и ухожу к себе. Сквозь дрему слышу, как Саби возится, застилая отцу кровать. О чем-то с ним шепчется. Мысль о том, что она уедет в родной городок, жужжит надоедливой мухой и раздражает так, что аж скулы сводит. Какой уж тут сон? Хотя казалось бы — баба с воза — кобыле легче. Это ее жизнь, ее решения, я-то здесь каким боком? И вообще, с чего вдруг её отъезд меня волнует так, будто это вопрос моей собственной жизни и смерти? Всего-то из-за одного-единственного поцелуя? С этой мыслью я все-таки засыпаю, а просыпаюсь от странного ощущения. Сон, лёгкий и тревожный, уходит рывком, оставляя после себя едва заметное беспокойство. В комнате тихо, только из гостиной доносится тиканье часов и приглушённый шум улицы из окон. А ещё — чьё-то дыхание рядом. Тёплое, осторожное, чуть сбивчивое…

Распахиваю глаза и наталкиваюсь на её взгляд. Сабина сидит на краешке кровати, совсем близко, и смотрит на меня, а ее пальцы едва ощутимо скользят по моей щеке. Кровь в моих венах разгоняется от этого лёгкого, почти невесомого прикосновения.

— Ты чего здесь? — со сна мой голос звучит непривычно хрипло. Я пытаюсь понять, что это все значит, но на ум приходит только одно…

Сабина вздрагивает, отдёргивает руку, но никуда не уходит.