Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 32 – Юлия Резник

— Сабина? — шепчу, отстраняясь в попытке понять, что же произошло.

Она молчит. Лежит неподвижно, глаза широко открыты, дыхание сбилось. И все вроде бы ничего, кроме того, что её тело вдруг становится деревянным, а в глазах плещется ненормальная паника.

— Эй, ты чего? — я тут же отстраняюсь, мягко, но решительно беру её лицо в ладони, заставляя посмотреть на меня. Более дурацкого вопроса трудно придумать. Я ведь хорошо понимаю, что может почувствовать жертва насилия. Сколько я таких видел? — Всё хорошо. Я тут. Посмотри на меня.

Она смотрит, но словно вообще ничего не видит, взгляд застилает что-то тёмное, болезненное. От мысли, кого она вспомнила в этот момент, меня начинает тошнить. Хотя какой с нее спрос, ей богу?!

— Тш-ш-ш. Это я. Лёша, — повторяю мягко, осторожно убирая с лица ее спутанные волосы. — Никто тебя не обидит. Всё в порядке.

Сабина вздрагивает, глубоко вздыхает, а потом вдруг резко садится и прячет лицо в ладонях. Её плечи начинают мелко трястись.

— Прости, — тихо всхлипывает она. — Не знаю, что со мной такое. Я же хочу этого! Давай попробуем еще раз! — выпаливает в каком-то отчаянии.

— Тише, тише, — я снова осторожно обнимаю её, прижимая к себе и гася проходящие по ее телу вибрации. — Конечно, попробуем. Позже. Сейчас тебе нужно время.

Она не отвечает, только теснее прижимается ко мне. И понимая, насколько глубока её боль, насколько тяжело ей бороться со своим страхом, я чувствую себя как никогда беспомощным. Эта беспомощность будит во мне что-то звериное, дикое. Возможно, желание убивать.

Сабина постепенно успокаивается, её дыхание становится ровнее, и, наконец, она тихо замечает:

— Лёш… Ты только на свой счет это не принимай, ладно? Это я ущербная. Дело совсем не в тебе.

Не знаю, как ей удается рассмешить меня в такой момент, но, отвечая ей, я действительно задыхаюсь от с трудом сдерживаемого смеха.

— Боишься, что нанесла мне моральную травму? — фыркаю. Саби выбирается из своего укрытия у меня на груди и заглядывает в мои глаза.

— Вряд ли. У тебя такое самомнение, Багиров…

— Точно! — я все-таки смеюсь. Стираю пальцами с ее лица слезу и смотрю… смотрю. Уже, наверное, можно констатировать, что я капец как встрял?

— Не знаю, что со мной. Правда… Я такая дура! — злится на себя Сабина.

— Ты самая сильная девочка, какую я знаю. Так что не смей себя обвинять в том, в чем нет твоей вины, ясно?

Она кивает и осторожно прижимается ко мне лбом, словно правда верит, что я могу ее оттолкнуть. Я же только крепче ее обнимаю, чувствуя, что ещё никогда не хотел никого защитить настолько сильно. Защитить не только от физической угрозы, но даже от того, что творится у неё в голове.

— Я думала, это зовется динамо, — закатывает Саби глаза. А я не перестаю восхищаться ее внутренней силой.

— Это тоже, — соглашаюсь со смехом. — Но если ты захочешь, все будет. Просто… Не торопи себя, хорошо?

Она молчит долго, и я уже думаю, что она заснула. Но потом слышу её тихий голос:

— Я не хочу уезжать домой. Я хочу остаться здесь. С тобой. Не отдавай меня никому, ладно?

У меня перехватывает удавкой горло. Я ничего не могу сказать. Ни-че-го. Поэтому просто крепче ее обнимаю и вжимаюсь губами в темненькую макушку.

Алексей

— Вау, ничего себе, — слышу, как только выхожу из своей комнаты. Бросаю косой взгляд в зеркало — чего и скрывать, мне пипец как льстит такая реакция. Не зря, выходит, старался. На мне тёмно-синий костюм и белая расстёгнутая на одну пуговицу рубашка.