Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 46 – Юлия Резник

Отворачиваюсь. Зачем-то достаю тарелку. Руки дрожат. Конечно… Ну, конечно же… Черт!

— Да, точно. Я уже загостилась.

— Сабина…. — окликает меня Багиров, и его голос звучит так, словно он говорит с душевнобольной — утешающе и, черт его дери, насквозь фальшиво!

— Это все, да? Ну… В смысле, между нами? Никаких вторых шансов? — немного истерично выпаливаю я.

— Нет! — рявкает Лёша. Я оборачиваюсь, впиваясь в его лицо полным надежды взглядом. Он чертыхается: — Я не знаю… Ты просто сейчас не готова.

— Говори за себя! — я не имею на нее права, не имею совершенно, но меня буквально сжирает обида. Детская, эгоистичная, ни на чем не основанная.

— Хорошо, — он тоже начинает злиться. — Я тоже не готов. Не готов быть с женщиной, которой тошно от моих, блядь, прикосновений.

— Это не так! — уже просто ору я, захлебываясь слезами.

Лёша запрокидывает голову к потолку. Растирает лицо ладонями. И вдруг, резко выругавшись, дергает меня на себя.

— Все, прекращай.

— Ты не понимаешь. Я люб-блю тебя.

— Даже если и так, зачем спешить, ну?! Дай себе время разобраться с чувствами. Не бросайся из огня да в полымя. Если я — твое, никуда не денусь. Понимаешь?

Киваю. Котенком к нему льну, захлебываясь рыданиями.

— Тебе нужно обратиться к психологу.

— Думаешь, он чем-то поможет? — всхлипываю я, потому что, ей-богу, не верю, что кто-то сумеет вытащить меня из той прорвы, что разверзается под ногами.

— Конечно. Ты очень долго жила в состоянии стресса. Такие вещи нельзя оставлять без внимания.

— Ладно. Если ты хочешь.

— Ну, вот опять.

— Да что не так?!

— Важно, чтобы этого захотела ты! Для себя, а не для очередного сомнительного мужика!

— Это ты сомнительный? — смеюсь, сама удивляясь тому, как стремительно меняется мое настроение.

— А ты что думала?

— Что ты самый лучший, Лёш, — шепчу я. — И вот посмотришь, мое мнение не изменится ни через год, ни через десять лет.

Алексей

— Багиров, к шефу зайди.

— Блядь! — потягиваюсь до хруста в костях. Ночка выдалась та еще, я надеялся по-быстрому сдаться и свалить, но не тут-то было.

— Ну, а ты чем думал, раздавая интервью?! — психует Паша.

— О торжестве справедливости.

— Ну-ну… А такое понятие, как разглашение данных предварительного следствия, тебе о чем-нибудь говорит?!

— Ничего я не разглашал! Просто рассказал все, как было. Ты бы тоже мог.

— Я?! Не мог, Леш. Не мог, блядь, понимаешь? Потому что у меня семеро по лавкам. Я своей работой, в отличие от некоторых, дорожу.

И только я заикаюсь, чтобы отбрить напарника, как бушующая внутри ярость схлопывается, будто ее и не было. Какое право я имею его осуждать? У него действительно совершенно другая ситуация. Когда отвечаешь лишь за себя, наверняка проще. А у Пахи семья, гребаная ипотека и автокредит. В идеальном мире это его, конечно же, не оправдывает. Да только я ведь уже смирился, что никакой он не идеальный.

— Ясно.

— Давай, еще на меня обидься.

— Да нет, Пах, нормально все, — проходя мимо, тычу напарника в плечо кулаком.

— Че там девка хоть? — вздыхает Любимов. Пожимаю плечами:

— Настроена решительно.

— Ну, молодец, я и правда думал, что сольется. Лишь бы теперь ее нигде не прикопали по-тихому.

— Тегляев не дурак — к ней лезть, когда к его персоне приковано внимание народа.

Собственно, только поэтому я и позволил Сабине вернуться домой.