Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 45 – Юлия Резник

— Постой, а про Багирова ты откуда знаешь? — округляю глаза.

— Как? Так у этого мента тоже ведь интервью взяли. Ты что, сама не видела выпуска?

— Не-а. Не могу себя заставить.

Аня ахает:

— Ты чего? Там же половина комментов — не о тебе, а о нём. Типа, что надо сделать, чтобы и меня примчался спасать такой красавчик.

Я краснею по уши. Почему-то хочется спрятаться под стол.

— О-о-о, смотрю, тебя майор Багиров тоже впечатлил! — заразительно хохочет Аня. Я прячу улыбку за стаканом, и тут звенит звонок на пары. Торопливо запихиваем в рот остатки еды и тащимся к лекционному залу. Как это ни странно, остаток дня проходит почти нормально.

Пока жду с работы Багирова — готовлю ужин и пересматриваю-таки выпуск. Кусочки с собой перематываю — это невыносимо. А вот когда в кадре возникает Лёша — смотрю внимательно. И потом так же внимательно останавливаюсь на моментах с комментариями Тегляева, удивляясь тому, что он решился их дать. Вслушиваясь в его мерзкий голос, я недоумеваю, откуда в людях берется дар завернуть любую жесть в такую упаковку, что и не придраться. Ведь дар — это что-то, данное свыше, нет? Некий божественный промысел. А тут… Хмурюсь. Послушать Ивана, так ничего вроде бы и не случилось. Он манипулятор уровня «Бог». Даже мне в какой-то момент начинает казаться, что, может, правда — всё было не так однозначно. Что я сама… Что я преувеличила… Но тут в кадр возвращается Багиров, и все становится на свои места.

Леша говорит коротко. Ровно. Без наигранного сочувствия, без высокопарных слов. Но от этого его рассказ выглядит только честнее. Думаю, если бы Багиров и тут за меня не впрягся, Тегляев бы не оставил камня на камне от моих обвинений.

Господи, Лёша столько для меня сделал! И чем я ему отплатила? Прыгнула к нему в постель. Соврала. Испугалась. Попыталась удержать единственным, чем умела — телом. От этого теперь стыдно так, что под кожей зуд! И как это исправить, я совершенно не знаю. Да и думать об этом нет сил. Все они уходят на то, чтобы не скатиться в накатывающую все сильнее депрессию.

Поговорить с ним? Так что тут скажешь, если он, кажется, понимает мои мотивы даже лучше меня самой?

Багиров возвращается поздно. Выбегаю его встречать.

— Привет!

— Привет.

— Еле тебя дождалась! Сейчас подогрею ужин. Жаль, не успели поесть, пока все было горячим…

— Не суетись. Я не голоден. Ты как? Что там в универе?

— Да нормально все, — отмахиваюсь. — Меня даже поддержал один из преподов, представляешь? А у тебя какие новости? — тараторю, вдруг подумав о том, что для него это интервью тоже имело какие-никакие последствия.

— Прорвусь.

— Тебя же не ругало начальство, или что-то вроде того? — настораживаюсь, ничуть не удовлетворенная таким размытым ответом.

— Сабин, это мои проблемы. Я взрослый мальчик — знал, на что шел.

То есть проблемы у него все-таки есть?! Я сглатываю — ну вот как так? Одни неприятности у него от меня, получается. Он уже сто раз, наверное, пожалел о том, что со мной связался.

— Единственное — нам пока лучше не светиться. Чтобы Тегляев это не выкрутил так, будто у меня был какой-то личный интерес.

— А, так конечно! — соглашаюсь я, часто-часто кивая. — Что я могу сделать?

— Ну, для начала было бы неплохо разъехаться. — Багиров хмурится, почесывая щеку. На автомате я продолжаю как болванчик кивать. Но улыбка на губах умирает, а щеки сводит от усилий, уходящих на то, чтобы держать лицо.