Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 89 – Юлия Резник

— Моя девочка.

— Я жена!

— Жена, да… Моя… Только моя.

— Только твоя, — послушно киваю. — Всегда.

Сабина

Говорят, если женщина очень любит мужчину, то однажды родит его еще раз. С сыном у нас с Багировым пока не заладилось. Но наши дочери-погодки похожи на Лешку так, что если им подсунуть его детские фотографии, ты им нипочем не докажешь, что на них запечатлена не одна из них, а их обожаемый папа.

С любовью смотрю на две каштановые макушки, склонившиеся над разукрашкой. Они сидят бок о бок на кухне, свесив ноги с табуретов, и сосредоточенно закрашивают снежинки. За грудиной тянет от нежности, а на глаза набегают слезы.

Тренькает таймер духовки. Я вынимаю подрумяненный штрудель. Кухню окутывает праздничный аромат корицы и печёных яблок. Малышки отвлекаются от своих художеств, принюхиваясь.

— Голячо?

— Да, горячо еще, — улыбаюсь я, ставя противень на подоконник, поближе к приоткрытому окну.

— Подоздем, — философски вздыхает Кира и обнимает коленки. А вот у Стеши с терпением беда. Ее брови угрожающе сходятся в одну линию:

— Сисяс! — требует дочь.

— Нет, Стеша. Пусть чуть остынет. Достань пока мороженое. Холодное к горячему — знаешь как вкусно?

Стефания спрыгивает со стула и несется к холодильнику. За окном падает снег — крупный, пушистый, как в сказке. Он ложится на голые ветки, на покатую крышу беседки, на дорожки, которые наш дворник расчищал все утро с таким усердием! Невольно залипаю на этой волшебной картинке…

В корзинке у батареи, смешно дрыгая во сне лапами, посапывает Пряник. Что-то снится ему. Возможно, наша прогулка, которая вышла весьма активной. Багиров катал дочерей на плюшках, кружил их, резко менял траекторию, так что у малышек захватывало дух, а Пряник с диким лаем носился рядом.

Вдруг в глубине квартиры раздается грохот. Пряник вскакивает на лапы, спросонья не соображая, куда бежать.

— Папа всё сломал! — вздыхает Кира.

— Это не я, это гравитация, — оправдывается Багиров, заходя в кухню. Я прыскаю со смеха.

— Полка не поддалась? — спрашиваю, проглатывая смешинку.

— Ага… Прилегла отдохнуть, — Багиров подходит ко мне и, приобняв за талию, целует в висок. — Штрудель?

— Угу.

— Пахнет просто божественно.

Лёша открывает ящик, достает вилку и отламывает себе огромный кусок.

— Не-е-ет, папа! Подозди. Голячо!

— Угу, — поддерживает сестру Стеша, оттесняя отца подальше от угощения. — Обоззоссяя, зывот болеть будет.

— Та-а-ак, — с наигранным возмущением сощуривается Багиров. — Это что же такое делается? Вам для любимого папки куска пирога жалко?!

— Ты нам не помогал. Кто лаботал — тот ест!

— Вот это да. Вырастил деточек себе на погибель.

Я улыбаюсь. Сползаю с подоконника. Достаю красивые тарелки из шкафа.

— Штрудель большой, здесь всем хватит, — подавляю в зародыше наметившееся восстание. Разрезаю горячую выпечку на аккуратные порции и только потом вспоминаю, что опять забыла сделать хоть пару снимков для контента. Да-да, я все еще веду свой блог. Но теперь он в основном сосредоточен на всяких благотворительных проектах, которые благодаря Лёше и связям его семьи мне удается поддерживать, и лайфстайле. Надо ли говорить, что в основном я сосредоточена на помощи жертвам домашнего насилия?

Девчонки хлопают в ладоши, Багиров с видом победителя садится за стол. Разливаю чай по кружкам, добавляю к каждому кусочку штруделя шарик пломбира — девчачий восторг зашкаливает.