Книга Мороз.К.О. - мэр Елкино, страница 33 – Лина Коваль

— Ну… Понятно, — скидываю его руку с ноги, поправляю свои волосы и гордо отворачиваюсь.

Гормональная Есения словно эстафету от меня принимает и тоже мило улыбается.

— Ну а ты, Антош?.. — поглаживает Огнева по плечу и нежно целует в висок. — Расскажи!..

Жесты обманчивые, но спасатель ведется

Дальше вижу все как в замедленной съемке. Костя возвращает ладонь на мою коленку и хитро прищуривается, по всей видимости, распознавая наш коварный план.

Цыкает Огневу, но тот машет рукой. Мол, чего тут такого?.. Подумаешь, первая любовь!..

Ха-ха! Наивный!

Каждый человек иногда заходит не в ту дверь, а Антон Огнев так вообще… сшибает целую стену, потому что с ностальгией произносит:

— И у меня была первая любовь. Кстати, интересно, что она была учительницей…

Константин

— Мы же взрослые люди, Есь. Ну не подумал, лишнего сказал. — Антоха стучится в закрытую дверь, переминаясь с ноги на ногу возле спальни.

— Отстань, — слышится оттуда учительский тон.

Я, стянув футболку и повесив ее на перилах, иду по компасу, зудящему в штанах. То есть прямиком в ванную комнату. Так. У этой двери имеется один секретик. Когда ее приподнимаешь, замок сразу открывается.

Оп!

Скальпель резко разгибается, вырубает кран, прячет в шкаф новую зубную щетку.

— Что ты здесь делаешь? — кидает на меня взгляд.

Как всегда полуравнодушный.

Подхожу и обнимаю ее сзади.

Мои «грудь-живот-пах» идеально встают в ее плавную линию «спина-поясница-задница». Будто эти пазлы разлучили еще на фабрике по разным коробкам, а сейчас они встретились на игральном столе и нарадоваться друг другу не могут.

— Ой, простите, — заваливается сюда Антоха и тут же разворачивается, аккуратно прикрывает дверь.

Хмурюсь и рычу удрученно. Уткнувшись в тонкую шею, слушаю учащенное дыхание и думаю, хотя мыслительные процессы отключились еще тридцать первого декабря.

Хм…

Наверное, трахнуть Нику здесь и сейчас будет не совсем по этикету? Типа негостеприимно перед Огневыми и все дела? Да?.. Хотя в умных книжках о таких правилах вряд ли напишут. И Мэри Поппинс секс в ванной комнате обсуждать точно бы постеснялась.

— Даже не думай об этом, Костя, — шепчет, поглаживая кончиками пальцев мои запястья. Ее платье весь вечер мозолило мне глаза и так и не дотянуло до настоящих объятий — Ника уже переоделась в мою футболку.

— О чем это «об этом»? — скалюсь, наблюдаю в зеркале, как сам же собираю хлопковую ткань под охуительно круглой грудью. — Это че такое? — киваю в зеркало.

— Трусы. Чтобы спать…

— Чьи?

— Твои…

Вдохнув, одной мощной струей прогоняю воздух по всему телу. До пяток и обратно. В паху он задерживается и пытается хоть как-то реанимировать член, который по весу превращается в гранитный обрубок. Пробую малеха пообтесать его об мягкие ягодицы. Приятно, черт возьми.

— Небрезгливая, значит? Раз трусы мои надела, — удовлетворенно произношу.

Боксеры смотрятся на стройных бедрах как белоснежные шорты.

— Пф. Еще какая брезгливая… Я новые взяла. Из пачки. Там, на полке.

— Значит, неэкономная…

— Угу, — смеется.

— Разбазариваешь народное имущество, — ворчу.

Пусть носит, если хочет.

Резко повернув Нику к себе, впиваюсь в еще влажные от воды губы. Кусаю язык и чувствую, как она сдается. Приподнимается и обнимает мою голову. Отвечает на поцелуй со всем девичьим пылом.