Книга Мороз.К.О. - мэр Елкино, страница 38 – Лина Коваль

Он делает то, что обещал. Трахает меня.

— Мм.

— Что? — настороженно, не сбиваясь с ритма, гремит.

Такой серьезный, сосредоточенный — всего на секунду умиляюсь. А затем пришпориваю сапогами его замерзший зад, чтобы не останавливался.

— Ох. Ничего! Замолчи уже!..

— Ну, держись, Мандаринка! — фиксирует мое тело, упирая в стену.

Не давая мне времени на передышку, вколачивается так глубоко и резко, что сарай вот-вот сложится вместе с нами. Я теряю всякую совесть и инстинктивно тяну светлую голову к своей груди. Соски неприятно трутся о хлопковую ткань, Костя их поочередно кусает. Я снова соскальзываю на пол, а уже через секунду оказываюсь прижатой к той же стене лицом.

— О-ох, — не сдерживаюсь, когда Мороз расталкивает мои ноги и двумя пальцами размазывает образовавшуюся влагу.

— Костя! — сиплю.

— Что, моя девочка? — грубовато-ласково зовет.

— А ты руки мыл?

Он хрипит что-то вроде «Сучка» и снова в меня входит. На этот раз все получается быстрее и еще приятнее. В этой позе член будто больше ощущается. Ноги начинают дрожать, а внизу живота и в голове снова то прекрасное чувство трансатлантического полета.

Костя вминается в мои ягодицы последний раз и замирает, подхватывая правую ногу чуть выше колена и приподнимая ее. Разбухший ствол внутри подрагивает и выскальзывает.

— Да-а, — хрипит над ухом и целует мой висок. — Иди ко мне!.. Холодно, блин.

Пока я разворачиваюсь, подхватывает с пола пуховик, набрасывает его на плечи и обнимает меня. Сам пытается отдышаться.

— Пойдем.

Открывает тяжелую дверь и заводит меня в баню. Лавка горячая, но я ничего не чувствую.

Обхватив ногу, Костя расстегивает сапог и вдруг замедляется.

— Не уезжай, Ника! — просит, заглядывая мне в лицо.

Я слабо киваю.

Он в себе?

Ника Солнцева познала секс!

Меня сейчас отсюда с полицией не выгонишь.

— Вы уже что-нибудь купили для детей? — спрашиваю наобум, отламывая печеньку.

— Ой, я не выдержала и на прошлой неделе купила костюмчики. Уж больно понравились. Хочешь, покажу?

— Конечно, — отставляю кружку.

После того как я наскоро помылась в бане и переоделась в очередные новые мэрские трусы из заметно подтаявшей упаковки «Лакост» и длинную, как платье, футболку, мы с Есенией решили попить чай. Тем более что мужчины все еще занимаются шашлыком.

Еся, аккуратно придерживая животик, берет со стола телефон и садится рядом со мной.

— Вот, смотри.

Я двумя пальцами увеличиваю изображение на экране и улыбаюсь.

— Не нравится? — пугается она.

— С ума сошла? — смеюсь. — Просто необычно. Желтый и красный.

— А что необычного? — настораживается.

— Сейчас же нашествие бежевых мам, — изображаю огромную кучу. — Ты как с луны свалилась.

— А это кто?

— Бежевые мамы? Ты серьезно не слышала? Это прямо болезнь двадцать первого века. Ко мне каждую смену такие подходят — то им постельное белье цветное выдали, то обменная карта зеленая. А одна вообще заявила, что ей баночка для анализов нужна с белой крышкой, а не с красной. Ей глаза режет. Представляешь?.. А где я ей белую возьму, если у Пермского завода полимерных материалов, который делает поставки Минздраву, даже снег серый?..

— Ого, — прыскает от смеха Есения. — Я тебя поняла, Ника. Просто… у нас в семье бежевая мама — это Антон. Я, когда в его только что отремонтированную квартиру в первый раз попала, сразу противоядие привезла — чайный сервиз в цветочек. Чтобы как-то повеселее среди модного белого и серого… С тех пор и веселимся.