Книга Моя Мия. На осколках первой любви, страница 123 – Лина Коваль

Усевшись в «БМВ», в первый раз за последний час выдыхаю и пытаюсь унять дрожь, сквозящую в груди.

— Как ты? — спрашивает Мирон настороженно, забирает у меня сумку и откладывает её на заднее сидение.

— Нормально, — закрываю лицо ладонями и растираю его активно.

Поверить не могу, что всё кончено.

— Блядь, — восклицает Громов, и резко привлекает меня к себе. — Я ж говорил, надо с тобой идти. Намучалась, моя маленькая, — нежно целует в щеку.

— Нет, я одна должна была, — шепчу и обвиваю крепкую шею руками. — Сама, понимаешь?

— Самостоятельная моя, — целует Мирон меня в щеку и его лицо снова становится жёстким. — Что она сказала? Офицеров у меня тоже отхватит! Блядь, свалил в Европу. Но я его достану.

— Ничего нового… Мы всё знаем.

— Она заберёт документы?

— Конечно. Куда ей деваться? Если она этого не сделает — папа лишит её денег, а это для неё важнее, чем Арх.

Замираю в сильных руках, пытаясь прийти в себя. Смотрю в окно и понимаю, что наконец-то мир вокруг стал ярким. Если честно, я так была увлечена своими неудачами, что ничего не замечала, будто в вакууме жила. Как Юлька последние недели.

Смотрю на Громова. Целую бледно-розовые, тёплые губы и счастливо улыбаюсь. Он же продолжает:

— Хорошо, что всё выяснили. Может, вернёшься в университет?

— Нет, — смеюсь, откидывая голову назад. — Ну, ты чего, Мир? Я поняла, что это ведь была мечта, связанная с тобой. Сам всегда говорил, что будешь строить дома, а я их ремонтировать. Помнишь?

— Помню, конечно.

— Ну вот, и мне казалось, что если стать дизайнером, ты тогда точно будешь мой… На всю жизнь, — обнимаю его ещё крепче, чувствуя тепло сильного тела. — А сейчас ты и так мой. И даже если я не буду ремонтировать дома, ведь всё равно будешь мой?..

— Буду, — кивает Мирон и крепче сжимает меня в объятиях. — Всегда буду.

Снова целуемся. На этот раз долго и с языками. Внизу живота становится теплее, а в моё бедро упирается напряжённый пах. Предвкушение будоражит кровь.

— Я ещё не решила, чем хочу заниматься, — отклоняюсь от него. — Это точно связано с рисованием, но… я хочу остановиться и подумать.

— Ладно, — вздыхает Мирон примирительно. — Остановись и думай сколько угодно. Я не буду больше тебя уговаривать.

— Спасибо, — ослепительно ему улыбаюсь, а потом перемещаюсь на своё сидение, а он щипает меня за задницу.

— Ай, — взвизгиваю и хохочу, показывая ему язык.

— Вредная ты, Карамелина, — смеётся Мирон и заводит двигатель.

Смотрю в окно. Из дверей ресторана выходит Анжела. Поверженная и сникшая. На покрасневшем лице нет больше ехидной улыбки, но мне совсем не жаль…

У меня всё будет хорошо. Надеюсь, у Риты, Ивы, Таи и девушки Кости тоже. Пусть для всех эта ситуация станет жизненным уроком. Иногда за улыбкой скрывается злоба, а если вовремя её не заметить, то можно многое потерять.

Откидываю голову на спинку сиденья и молча наблюдаю, как Мирон уверенно управляется с рулём, задумчиво потирает подбородок и… улыбается.

— Мы к тебе? — спрашиваю умиротворённо.

— Нет… — подмигивает Громов. — Едем закрывать гештальты…

— Виню себя всё время, — признаюсь шёпотом.

Никому бы не призналась, а ему — запросто!

Закрывать гештальты Мир почему-то привёз меня на дачу к своему дяде. Мы оставили вещи в двухэтажном доме и спустились по тропинке к пристани, где у самого старшего Громова пришвартована небольшая лодка.