Книга Моя Мия. На осколках первой любви, страница 124 – Лина Коваль

Белая, просторная красавица.

Мирон закутывает меня в плед поплотнее и тяжело вздыхает сзади.

— Бесполезное занятие, Карамелина. Ну как ты могла сама догадаться, что это именно Анжела всё подстраивала? Ты ведь не детектив?..

— Не знаю… Ну вот взять, допустим, ситуацию после вашего боя с Демидовым. Ведь в радиорубке со мной были только Тая и Энж. Ивы там вообще не было. А Энж ко всему прочему своими вопросами словно выводила меня на эмоции. Специально, понимаешь?.. Как я могла этого не понять?..

Досадно потираю лоб.

Мы сидим прямо на полу. Мирон нашёл какой-то небольшую походную «пенку». На ней и разместились.

На душе наконец-то штиль. Словно кровавые бои закончились и наступило мирное время.

— Потому что ты другая, — отвечает Мирон после раздумий.

— В смысле, глупая? — усмехаюсь и оборачиваюсь, чтобы поцеловать его.

Ловлю жёсткие губы ртом и смягчаю их, как умею. Лаской и любовью.

— Глупенькая, если только чуть-чуть, — шутит Громов мне в рот, обдавая горячим дыханием, и я прикусываю ему нижнюю губу в отместку. — Ай, зубастая блин.

Он откидывает голову назад и смеётся. Прозрачные глаза принимают на себя красивый цвет закатного солнца, а кожа становится будто ещё загорелее.

— Я шучу. Ты у меня умница-разумница, просто слишком добрая. Это ведь неплохо. Я сам прослежу, чтобы тебя больше не окружали такие, как Попова.

Умиротворённо вздыхаю и осматриваю ровную водную гладь, которая заканчивается безупречным оранжевым небом.

«Счастья полные штаны» — сказал бы мой дед-генерал.

Знаю… многие девушки считают, что обязательно необходимо быть самостоятельной. Выучиться, обрести профессию и суметь самой всего добиться. Я, безусловно, найду себя в этом мире. У нас ведь вся жизнь впереди. Но как же вдохновляют и успокаивают такие слова от любимого человека…

Они дают возможность выдохнуть и почувствовать себя девочкой.

За это качество мама когда-то полюбила папу. А я — в Мирона втрескалась ещё больше. Хотя, казалось бы, куда уж…

То, как моё любимый решает различные ситуации и остаётся при этом абсолютно спокойным — возбуждает меня не меньше, чем член, упирающийся мне в спину.

Уверенность и создание вокруг себя ауры безопасности — вот что самое сексуальное в мужчинах.

Мирон тянет меня за руку.

— Поднимайся.

— Зачем? — удивляюсь и сбрасываю с плеч тёплый плед. — Мне холодно и с реки дует ветер, пойдём уже в дом, а?..

— Погоди, блин. Не мешай.

Закатное солнце практически не греет.

Ёжусь от дрожи, пробегающей по телу, и покачиваясь вместе с лодкой, мрачно наблюдаю за тем, как Громов сёрфит в телефоне. Он выглядит напряжённым и это странно. Нервно потирает бровь.

Все неприятные ощущения проходят, когда в тишине прохладного июньского вечера, раздаётся известная песня Селин Дион из «Титаника».

— Боже, — выдыхаю и, не сдерживая смех, шутливо закатываю глаза. — Какая пошлость, Громов.

Прозрачные зрачки предупреждающе сверкают.

— Ты хотела романтики, — напоминает он занудно.

— Ты превзошёл все мои ожидания.

— Помнишь поцелуй Кейт и Лео? Повторим?..

Обвиваю его шею руками и привстаю на носочки, боясь свалиться. Лодка покачивается, но не сильно. Надеюсь, за бортом не окажемся.

— Как в четырнадцать? — усмехаюсь.

— Круче, чем тогда, — отвечает Мирон склоняясь. — Сейчас ты моя, и мы можем продолжить и потрахаться. Жаль, здесь нигде повозки нет, — озирается по сторонам.