Книга Развод. Игра на выживание, страница 107 – Лина Коваль

— Чем именно ты занимаешься на работе? — спрашивает Богдан, выпуская изо рта плотную струю дыма, которая тут же рассеивается в темноте.

Прижимается сзади собственнически, основательно.

Я уже и забыла, когда мы вот так стояли. Вместе. В обнимку. Пожалуй, наверное, до рождения детей вспоминаются такие моменты, когда были сами себе предоставлены. Сексом до утра занимались, периодически выбегая на лестничную площадку в доме, где снимали тогда квартиру.

Классное было время. Облизываю распухшие губы.

Мы стоим на балконе, выход на который в доме только один — из нашей спальни. Как и раньше, после секс-марафона длинною в несколько часов.

На улице глубокая ночь. Морозно и свежо. А в объятиях мужа уютно, как в самом тёплом месте на земле.

Все проблемы сейчас — мелочь.

— У нас кризисный центр для женщин. Помогаем кому как… в зависимости от проблемы. Бывает жить негде с детьми, тогда предоставляем комнату с удобствами. Если дело посерьёзнее и требуется медицинская или юридическая помощь, поддерживаем так.

— Юридическая помощь… чтобы развестись?

— Не всегда, — трясу головой. — Говорю же, в зависимости от ситуации. Печально, но чаще всего снимаем побои в ближайшем медпункте и помогаем написать заявление участковому.

— Блядь, — тяжело дышит над ухом. — Я думал, вы там сопли друг другу подтираете, как в клубе анонимных алкоголиков.

— Даня, — смеюсь, упираясь носом в рукав его куртки. — Ты не прав. Наша работа очень полезна, потому что на земле существуют люди, которым некуда пойти. И мы даём им шанс.

— Это не опасно?

— По-разному бывает, — стараюсь чтобы голос звучал как можно ровнее.

— Может, ну его на фиг, Ян? — Богдан тушит сигарету и выбрасывает окурок в пепельницу, стоя́щую на перилах.

Обнимает ещё крепче и прижимается к щеке, целует, зажигая внутри только что успокоившиеся механизмы.

— В смысле, «ну его на фиг»? — настораживаюсь.

Даня вздыхает трудно.

— Шучу я, — снова ведёт губами по прохладной коже. — Будь осторожна. Не нравятся мне эти твои участковые побои.

— Ладно, не переживай, — разворачиваюсь целуя.

Проникаю руками под тёплую куртку, накинутую на голое тело. Оно такое горячее, что и я оттаиваю.

Медленно, но получается.

Богдан настигает мои губы, сладко кусает нижнюю. Всхлипываю и обхватываю ладонями его лицо, наслаждаясь ленивым поцелуем. Возбуждающим, дурманящим, глубоким. В голове вакуум, который постепенно заполняется моими стонами.

— Люблю тебя, — шиплю ему в рот.

— И я тебя, — отвечает он, немного отклоняясь. — Очень, — греет нос губами.

Светлые глаза сверкают в темноте так, что сердце заходится.

Мурлыкать хочется, как кошке, от счастья. Облизывать всего с ног до головы, у него то же самое во взгляде.

Мы оба всё ещё на эмоциях. На адреналине, смешанном со страхом потери.

Мир между нами такой же хрупкий, как узор на снежинках, оседающих на одежде и волосах.

— Как там Стоянова? — спрашивает Богдан, когда мы заходим в спальню и скидываем обувь.

— Вера? — удивляюсь. — Два дня назад заезжала к нам с лекарствами. Как обычно, вроде… а что?

— Ей интересуются серьёзные люди, — тихо произносит муж, сваливая куртку на кресло. — По-моему, она во что-то вляпалась или это вот-вот случится.

Укладываемся под одеяло и обнимаемся.

Незаслуженно забытое чувство… Когда-то недооценённое и из-за этого почти потерянное…