Книга Развод. Игра на выживание, страница 91 – Лина Коваль

Разведя шире длинные ноги, провожу языком по промежности, собирая её сладковатый вкус. Член каменеет. В глазах взрывы. Яна выгибается струной, запрокидывает голову. Прижимаюсь ртом, захватывая упругую горошину, и добавляю два пальца, растягивая упругие горячие стенки.

Комната заполняется тихими чертыханиями и всхлипами. Пороком.

Острые коготки ерошат волосы у меня на затылке и резко впиваются в кожу, выбивая хрип, теперь уже из моего рта.

Жена крутит бёдрами, постанывая в нетерпении.

— Шшш, — успокаиваю.

Фиксирую второй ладонью мягкий живот и продолжаю движения рукой. Быстрые, точные. Обычно в такой последовательности она кончает за минуту, но недавние оргазмы превратили для меня добывание нового в задачу со звёздочкой.

Упорства мне не занимать.

Это ещё комбат говорил, поэтому настойчиво продолжаю трахать пальцами. Кровь в венах кипит оттого, что вижу. Светлые волосы в беспорядке разметались по подушке, тело передо мной гибкое, отзывчивое. Глаза полуприкрыты от наслаждения.

Хорошо моей девочке.

Самого, пиздец, кроет до чертиков.

Янка отзывчиво реагирует на мои манипуляции обильной влагой и под чавкающие равномерные звуки наконец-то начинает подрагивать. Сдаётся.

— Соболев, — шипит в потолок, ярко кончая.

Делает это громко, продолжительно, закатывая глаза и сжимая простыни.

Ласково поглаживая припухшие половые губы, дожидаюсь, пока её тело перестанет вибрировать. Член напоминает о себе каменной тяжестью и болью, но я, решив сделать рекламную паузу, падаю рядом, крепко обнимаю и в эту же секунду вырубаюсь.

— Извините, — лепечет Тася, понурив голову. Мнётся у двери. — Мы с Ваней решили снова попробовать.

— Присядь, — указываю ей на стул и щедро отпиваю кофе из кружки.

Мне понадобилось приложить уйму усилий, чтобы заставить себя выйти на работу. А уж о том, чтобы при этом быть бодрой и жизнерадостной речи совсем не идёт. Ловлю своё отражение в зеркале на стене. Накраситься с утра не успела, но на мой взгляд, выгляжу прекрасно.

Кожа светится, едва различимые ссадины от колючей щетины, пожалуй, заметны только мне, глаза блестят.

Что это, если не результат потрясающих трёх оргазмов за ночь?! Вспоминая последний и то, как трогательно Богдан целовал мои ноги перед ним, покрываюсь румянцем.

Тася всхлипывает, но послушно идёт к столу и опускается на деревянный стул. В руках крепко держит сумку. Напуганная, словно ждёт от меня чего-то недоброго.

— Чай будешь? — спрашиваю с улыбкой.

— Нет, — мотает головой, не глядя в глаза.

— Ты хорошо подумала, Тась? Почему не хочешь позвонить родителям?

— Мы решили попробовать снова, — повторяет, сжав зубы.

С раздражением отворачиваюсь к окну. Работа в центре доставляет совершенно разные чувства.

Бывают и такие.

Многие девушки приезжают к нам, жалуются, проводят пару дней и возвращаются к мужьям. Вот только восемьдесят процентов из них потом снова приходят. И, по словам Каролины, с каждым разом срок семейной идиллии сокращается, а характер нанесённых увечий ужесточается.

Это всего лишь статистика. Без эмоций и моего к ней отношения.

Что с этим можно сделать?

Пока человек сам не захочет, ему никак не помочь. Сколько бы усилий мы ни прилагали, они верят. Верят! Мужьям и отцам своих детей.

Согласно методичке, я никак не могу противостоять решению Волковой и уж тем более уговаривать её или, не дай бог обвинять.