Книга Прививка от невежества, страница 127 – Сергей Анатольевич Соболенко

— Хорошо, — сказал он. — Есть дом. Живите, работайте. Появятся вопросы — отвечу.

И вдруг он направился ко мне. Я почувствовал: еще немного — и сделаю плечом вмятину в джипе Рашида.

— Не ломай машину, — попросил Учитель. — Идите к Искену. Он вас ждет.

— Учитель, — отважился я.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Сергей, сейчас сбор урожая, людям помочь нужно, и еще, пожалуйста, полечи моих.

Я молча кивнул головой.

Фу Шин, улыбнувшись, взял за руку Джисгуль и зашел в дом.

“Боже мой, — подумал я, — сколько хлопот. Зачем ему все это?” Но, вспомнив Няма, выгнал из головы ненужные мысли. “Делай хоть что-нибудь,” — повторил я слова своего Учителя.

— Ну что, Серый, — ко мне подошли Андреевич с Сашей. — Маленькое представление кончилось, — сказал он. — Билеты на самолет у меня, завтра улетаю. А сейчас идемте к Искену.

И мы втроем направились обратно в дом к умирающему воину. Искен сидел в той же позе.

— Ну что, воительница, — сказал он, — попалась?

— А что попалась! — вдруг закричала Саша. — Не собираюсь я никого предавать. И вообще, что я такого делаю? На танцы бегаю, как наш губошлеп? Так нет же. Сам знаешь, чего хочу. — И вдруг, закрыв лицо руками, она горько заплакала.

— Ладно, все, — махнул рукой Андреевич. — Слушай, Искен, что я тебе скажу. Вот перед тобой лекарь, считай, что чудеса творит. Может, попробуешь?

— Ты мне, Гришка, зубы не заговаривай, — усмехнулся Искен. — По глазам вижу — завтра уезжаешь. Ладно-ладно, не виню, — азиат махнул рукой. — Разве бы ты поверил, что Искен не по предгорьям летает, а в клетке сидит.

— Искен, — снова повторил Андреевич. — Так, может, попробуешь?

Азиат со стоном лег на бок.

— Мы втроем знаем законы медицины. Нельзя вылечить только двоих — мертвого и того, кто не хочет. Я третий, — Искен засмеялся хриплым голосом.

— И почему так? — поинтересовался Андреевич.

— Потому, — продолжал азиат, — что я уже мертвый. Вылечить — это значит не дать умереть. Кому нужен полудохлый тигр? Так что, лекарь, — он обратился ко мне, — приходи в гости. Только учти: здесь часто смотрит на меня Создатель. На меня, — он приподнялся, — на проигравшего воина, и плачет горькими слезами под названием опиум. — У Искена снова получилось, и он громко захохотал.

— Я приеду еще, — тихо сказал Андреевич.

— Ты-то приедешь, — закашлявшись, сказал азиат. — А я где буду? Давайте, ребята, идите. А ты, лекарь, не стесняйся, приходи, ножики покидаем.

Андреевич хотел еще что-то сказать, но Искен поднял руку:

— Уходите, — хрипло попросил он. — Мне пришло время варить. Идите же, — и он снова закашлялся.

Мы вышли в темноту.

— Может, подышим? — предложил я Андреевичу.

— И я с вами, — послышался почти детский голосок Саши.

Андреевич мгновение думал:

— Идемте, — махнул он рукой.

Предгорье напоминало, что существует резко-континентальный климат. Густой ледяной воздух медленно скатывался с гор. На этот раз отдышали без приключений, потому что нас охранял Андреевич. Отправив Сашу, к дому Учителя шли молча, каждый думал о своем.

Утром нас оказалось на два человека меньше. Андреевич, как всегда, уехал, не попрощавшись, и Федору тоже не дал этого сделать. После чая в поселке начался переполох. От дома Учителя через несколько улиц двигалась уникальная процессия. Мы караваном тащили на себе пожитки, а вокруг толпа азиатов: дети, взрослые, все радостно и возбужденно переговаривались. Впереди всего этого с мрачным лицом шла жена Учителя. Вокруг нас становилось людей все больше и больше. И вот, наконец, железные голубые ворота. Мы были почти возле предгорья, предпоследний дом. Дом одного из сыновей Учителя. За воротами начиналась плотная крыша из винограда, тоже одичавшего и густого. За виноградом, перед домом, большой старый орех. За орехом маленькая летняя кухня, за ней огород, полностью заросший коноплей, и несколько фруктовых деревьев.