Книга Бывший. Игра на поражение, страница 11 – Лина Коваль

Ржёт как идиот и болезненно дёргает за волосы, которые утром были аккуратно уложены в высокий хвост.

То, что я сплю с генеральным — давняя байка, этим уже даже стажёрок не удивишь. Самое мерзкое — распространяет её человек, который сейчас пялится на мою задницу, обтянутую синими джинсами, и смещает взгляд ниже. Облизывается на чёрные ботфорты-чулки на высоком каблуке.

— И что ты в нём нашла? — спрашивает, поправляя смешную для тридцатилетнего мужика длинную чёлку. — Я бы тебя сам трахнул.

— Свою жену трахни, — отворачиваюсь.

— Жену я каждый день трахаю, — цедит он ехидно. — А тебя бы на разок. Верунчик, а?..

— Боюсь, на разок тебя не хватит, Вознесенский, — поднимаю руку и показываю ему «фак». — Дождевые черви в штанах меня не вставляют.

— С — сука, — шипит Артёмка.

Залетаю в студию и разместив одну ладонь на талии часто дышу. Приоткрытая в топе с длинным рукавом грудь тяжело вздымается.

Я… могу достойно себя защитить, но так хочется, чтобы это сделал кто-то другой… Вре́зал этому козлу за все гадости, которые он совершил за годы моей работы на телике.

Подхватив тренч, вылетаю на улицу.

Усаживаюсь в свой любимый Опель и тут же, падаю на руль. Всхлипываю от обиды. Все как сговорились.

С волками жить — по-волчьи выть!

Это правило я давно осилила.

Успокоившись, подкрашиваю ресницы и губы. Очерчиваю кисточкой высокие скулы на лице. Сбрызгиваю длинную шею вкусной туалеткой. Мой внешний вид — это то, что всегда придаёт уверенности. Какая бы беспроглядность в жизни ни накрывала!

Выехав на дорогу, отвечаю на звонок Анны Ивановны.

— Да, слушаю.

— Верочка, тебе удобно говорить? Ты не перед камерой?

— Нет, Анна Ивановна, я за рулём.

— Ааа, — неуверенно отвечает соседка моих родителей. — Верочка, с мамой, по-моему, беда случилась.

— Что такое? — дрожащими руками резко паркуюсь справа и врубаю «аварийку».

— С утра слышала её стоны. Думала, может, какие процедуры делает? А они всё не проходили. А вот где-то час назад, я как раз вышла тут убраться на площадке, они прекратились. Я позвонила в квартиру, а никто не открывает.

— Разве папы нет дома? — удивляюсь, смахивая набежавшие слёзы.

— Наверное, запил опять, Верочка, — понижает голос Анна Ивановна.

Стискиваю ладонью подбородок, чтобы не разрыдаться.

— Я сейчас буду, спасибо, — всхлипываю.

На автопилоте добираюсь до родительского дома. От телестудии это совсем недалеко, да и пробок на дорогах пока немного.

Наспех закрыв машину, бегу к подъезду. Игнорирую лифт и через ступеньку взлетаю на третий этаж. Своими ключами вскрываю металлическую дверь.

— Мама, — кричу и не разуваясь просачиваюсь внутрь квартиры.

Боже.

Сколько раз я так заскакивала сюда и боялась обнаружить самое страшное…

Не счесть.

— Ма-моч-ка, — выдыхаю, когда замечаю тело на полу в гостиной.

Оседаю рядом. Морщусь.

— Ты как здесь?

— Упала, — сообщает она тихо.

— А папа где?

— К дяде Васе ушёл, ещё вчера.

Качаю головой и стискиваю зубы.

— Пойдём, моя хорошая, — просовываю руку под плечи и тяну наверх.

Поддерживая за талию, с удручающе медленной скоростью добираемся до кровати в спальне. Укладываю маму на матрас и поправляя ночную рубашку, обмираю. Кожа ледяная. Сколько она там пролежала на холодном полу? С утра? Сейчас три часа дня…

Тело бьёт мелкой дрожью, в висках молоток пульсирует.

Укрыв маму двумя одеялами, иду к комоду и проверяю блистеры с лекарствами. Считаю капсулы и заглядываю в блокнот, лежащий рядом.