Онлайн книга «Памятка убийцы»
|
– В записке указана более нетривиальная мотивация, – покачал головой Гуров. – Позвольте, прочту? – Сыщик не дождался ответа. – «Дорогая Лиза! Мы незнакомы, но ты наверняка слышала от Глеба, что я монстр. Мой слабохарактерный сын, как всегда, ошибается…» Он вопросительно посмотрел на Любовь Евгеньевну, не закончив чтение. – Вы говорили, что вам неинтересна жизнь сына, но даже в таком коротком тексте даете ему оценку. – Я говорила, что мне неинтересно, с кем спит Глеб. Но не сам Глеб. – Кто-то еще знал о подаренном вами платье? – Нет. – В день похорон Колтовой вы посылали курьера с букетом кустовых роз ему в тон? – Нет. – Такие цветы приносили от вас на кладбище, напугав беременную подругу Лизы, на следующий день? – Нет! Да о чем, в конце концов, речь?! – вспыхнула Озерова. – О том, что кто-то выкрал ваше платье из похоронного агентства, где одевали Лизу. И дважды принес ей совпадающие по цвету с этим нарядом цветы. – Так может, это все и есть одно большое совпадение? – Под оценивающим взглядом Гурова она помрачнела. – Мало ли… Не знаю, сможете ли вы меня понять, Лев Иванович. Хотя, впрочем, мне это и не нужно. Но одно дело – не нуждаться ни в чьем одобрении, и другое – не нуждаться в других. Деньги позволяют мне не вспоминать, что тюрьма сделала с моим телом, каждый день. Но я знаю, что мое время уходит. Во второй половине жизни, – она слегка наклонила голову, – печально быть матерью, которая утратила всякую связь с детьми. Моя дочь в могиле, а я, как христианка, отрицаю спиритизм, – она выпрямилась, – что не отрицает моей, видит Бог, готовности вечно вымаливать у своей малышки прощение. Хоть перед хрустальным шаром. Хоть за доской Куинджи. Хоть на «Битве экстрасенсов». Хоть за полным взявшихся за руки идиотов столом. – Озерова поискала глазами виски, но взялась за тонкую ручку чашки чая. – Увы, никакой медиум не заставит меня скрыться от осознания, что моя подлинная плоть и кровь истлела в гробу, а предательское тело, пустая оболочка, когда-то выносившая и отдавшая миру это живое существо, печатает сказки для чужих детей. Посторонних. – Она схватилась за виски. – Других. – У вас еще есть сын, – тихо сказал Гуров. – Сколько у вас детей, Лев Иванович? – Мне не довелось стать отцом. – В чем-то я вам завидую. Вы не узнаете, что даже мертвый ребенок милосерднее того, который тебя и после смерти будет ненавидеть. Она подняла лицо, и оно показалось Гурову восковым и застывшим, как маска в Музее мадам Тюссо, несмотря на объятия мягкого полуденного свечения солнца, которое бывает только в разгар лета. – Искру я сломала своей нарциссической давильней. Не удивляйтесь. – Она перехватила его слегка удивленный взгляд. – Мужу актрисы ли не знать, что все творческие люди – нарциссы? – Наблюдения за окружением супруги, – осторожно сказал Гуров, – скорее навели меня на мысль, что в нем много истериков и истероидов. – Выбор увидеть в эти людях прежде всего досадную привычку потакать своим эмоциям и интенцию «посмотри на меня», – понимающе кивнула Озеркина, – весьма благороден с вашей стороны. – Как вы обращались с дочерью? – Каждый день критиковала ее, сравнивала с подружками. Имя дочерям маминой подруги, – она усмехнулась, – в нашем случае – легион. Меня забавляло вкладывать в сотню диалогов одно и то же послание: «Ты все равно ничего не стоишь, потому что недотягиваешь до меня. Позоришь одним своим видом. Исчезни с лица земли. Не живи». И, будь проклят писательский дар с его встроенной силой убеждения, она мне поверила! Однажды Искорка увидела в себе то, в чем убеждала я: тотальную никчемность. Погибла сначала внутренне и стала ходить по нашей большой квартире на Кутузовском бледной тенью. А потом лишила себя жизни здесь, за ручьем в церковном саду. Будто вода язычески отчеркивала ее от Бога, ведь церковь отказывает в отпевании самоубийцам. Вы же знаете выражение из сказок «горячий камень»? |