Книга Памятка убийцы, страница 88 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Ты же не винишь себя в его смерти? – спросил Крячко. Просто на всякий случай.

– У каждого сыщика, как и у каждого хирурга, есть свое кладбище, – вздохнул Гуров. – И нет. Не виню. Я сделал тогда все правильно и посадил убийцу в тюрьму. Тем более меру пресечения выбирал не я, а суд. Непреднамеренное убийство и неоказание медицинской помощи. Да еще и попытка скрыть свою причастность. То, что он покончил там с собой, его личный выбор. К сожалению, тут уже, я так понимаю, никто не мог ему помешать. А уж почему он это сделал – мы можем только гадать.

Гуров немного лукавил. Он знал, что Игорь долго не продержится в тюрьме. Понимал и сделал тогда все, что мог, чтобы немного облегчить ему условия. Попросил перевести его в больничку, где парень был под наблюдением врачей. Поднажал, использовал свои связи, но Игоря долго продержали в тюремной больнице и вернули обратно в камеру, только когда врач убедился, что он стабилен.

И перевести Беляева в Ржев оказалось действительно очень сложно, учитывая, что он убил дочь министра, пусть и случайно. Тот был тоже непростой человек. И на суде он доказывал, что только зверь мог тогда не оказать первую помощь, а зачем-то увезти тело с места преступления.

Гуров закрыл глаза и вспомнил то заседание. Ему там пришлось присутствовать, на этом настоял отец погибшей. Льва Ивановича вызвали как свидетеля обвинения, прокурор напирал на то, что девушке можно было помочь, что она оставалась жива, когда Игорь перевез тело на набережную.

Но тут уже сам Беляев убедительно доказывал, что он врач и не нужно смотреть на его возраст. Парень был действительно молод, но уже имел хороший опыт, и даже если бы у него не было этого опыта, он бы все равно смог разобраться, жива ли девушка.

– А семья?

Гуров полистал дело:

– У него остались родители и сестра-близнец, но я особо не помню их на заседании.

Лев закрыл глаза и постарался вспомнить. В деле были только фотографии преступника и жертвы. Снимки семей в таких случаях, если они не фигуранты, не делают. Полковник изо всех сил напряг память, но перед глазами только маячили две траурные фигуры. Кажется, мать и сестра пришли тогда почему-то в трауре.

– Надо будет ненавязчиво их найти и переговорить с ними, – устало сказал полковник, – других идей у меня пока нет.

– А может быть, не ненавязчиво? – Крячко сам, пока напарник вспоминал, взял документы и позвонил техникам, чтобы они уточнили все, что можно найти на семью Беляева. – Сам подумай, парень твой был врачом. И убийца у нас врач. Не могли они на зоне перепутать что-то? То ли тело, тот ли врач?

Лев кивнул и набрал телефон Орлова.

– Служебная командировка? – уточнил Крячко.

– Да, но ты, мой друг, остаешься здесь. Тебе придется подчистить все хвосты за нашими стажерами и передать все, что найдешь, Каролько. Вова там начал петь и, по ходу, напел чего-то такого, что Орлов в тихой ярости. А я завтра с утра еду в Ржев.

Конечно, можно было запросить материалы, чтобы их прислали по почте, но в таком деле лучше приехать на место и поговорить с людьми лично. До Ржева ехать четыре часа, на машине, по платной дороге – одно удовольствие. Особенно учитывая, что в последнее время общения у полковника было слишком много, а здесь выдалась возможность спокойно побыть в тишине.