Онлайн книга «Памятка убийцы»
|
– Тоже уколом? – быстро спросил Лев, показывая Крячко, что у них тревога и нужно ехать. – Да. – Голос Чегеваркиной становился все тише. – Мария, где Пономарева? Сейчас я скажу, чтобы к вам отправили оперативника и медиков. – Я вызвала «Скорую», она едет. На случай, если не успеют, это Екатерина Пономарева. Она сделала мне укол и ушла. – Чегеваркина еще несколько раз повторила, что это была ее бывшая коллега и подруга, Пономарева. Что они вели серьезные переговоры, сначала в ресторане, потом приехали в музей и сразу после – в переговорную. А после того, как будущие спонсоры ушли, Пономарева попыталась ее убить. Нападение было внезапным, ни ссоры, ничего. – Да. Мы уже знаем. Едем. Кто-то еще есть рядом с вами? – Секретарь, за дверью. Не могу пока ее позвать. – Так, соберитесь и позовите, вам плохо, и вас пытались убить, мы едем, – отчеканил Гуров серьезно и властно. Он знал, что порой такие команды – жесткие, четкие, уверенные – помогают человеку собраться. – Расскажите еще что-нибудь, – попросил Гуров. Он уже понял, что Мария держится в том числе и за разговор, она собирается с силами и отвечает на вопросы, и именно это помогает женщине не потерять сознание. А значит, нужно держать ее на проводе как можно дольше. – Это все отец Георгий. Он позвонил мне утром, видимо, по вашей просьбе. Мы разговаривали по телефону после переговоров, я стояла спиной к двери. – Говорить Марии становилось все тяжелее, но Гуров уже успел понять, что, несмотря на ужасный характер, Чегеваркина была по-настоящему стальной леди. И просто так она сдаваться не собиралась, и, будь Пономарева все еще в музее, ей бы не поздоровилось. Мария пошла бы в рукопашную, если бы это понадобилось. Голос женщины снова окреп, и Чегеваркина продолжила: – Я стояла у окна, а отец Георгий сказал мне, чтобы я напрасно не рисковала собой. Чтобы взяла отпуск и уехала. И потом он замялся и добавил, что не уверен в том, что рядом со мной хорошие люди. И он хотел бы на правах старого друга предупредить меня о Екатерине. Что она мне не друг. И тут я почувствовала укол в плечо. Видимо, она торопилась и ввела мне не все лекарство. Две трети. Лекарство нужно вводить медленно, так вы говорили, да? Что Тоше лекарство ввел кто-то знакомый, он позволил ввести его медленно. – Хорошо. Вернее, плохо, но хорошо, что не весь шприц. Куда она потом пошла? Она что-то говорила? Что-то делала? Может быть, сегодня при вас звонила кому-то? – Я не знаю, я закричала и схватила ее за руку. Держала столько, сколько могла. Но у нас старые кабинеты и очень хорошая звукоизоляция. Она зажала мне рот. Я стала терять сознание, и она убежала. Но есть камеры. В служебном коридоре нет, но дальше на лестнице точно есть. И на проходной. На ее машине стоит наша система слежения, ГЛОНАСС, мы обязаны были поставить. Охраннику я позвонить не успела, сразу набрала вас. – Вы все сделали правильно. Какая машина у вашей бывшей подруги? – Красный «Рено». Служебная. «Скорая» и Гуров с Крячко приехали почти одновременно. Пылающую праведным гневом Чегеваркину уже собирались увозить на каталке. Но она буквально отбивалась и требовала, чтобы все дождались полковника. – Какие прогнозы? – спросил Крячко у врача. – Держится на адреналине. Жить будет. Это как… В некоторых случаях ярость – полезная эмоция. Она буквально разгоняет сердце и кровь и очень сильно поднимает давление. Это ее спасает, – сказал доктор, набирая еще какое-то лекарство в шприц, прежде чем увезти Чегеваркину. |