Книга Сам себе приговор, страница 145 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Давайте вы будете рассказывать все по порядку, – прервал его Лев Иванович. – Что было после того, как вы выпили вина?

– Потом мы снова занялись любовью, – хмуро ответил Витютнев, и сам же усмехнулся своим словам: – Любовью… Это я, дурак, тогда так думал. Впрочем, что теперь рассуждать. Поздно уже… После секса я вырубился. Уснул – почти сразу же. Не знаю точно, сколько я спал, но когда открыл глаза, в комнате было темно, хотя до этого горели свечи и был полумрак. Я пошарил по постели рукой, думая, что Светлана спит рядом, но ее не оказалось. И постель была холодной. Тогда я подумал, что, наверное, она уехала. Знаете, женщины так часто делают. – Он вопросительно, словно бы ожидая какого-то понимания со стороны оперативников, посмотрел сначала на Гурова, а потом на Углова.

– Нет, не знаем, – ответил ему Лев Иванович, но в подробности вдаваться не стал. Ни к чему таким самцам, как Витютнев, которые меняли женщин как перчатки, знать, что не все мужчины похожи на них и не все женщины похожи на тех дам, с которыми Витютнев и подобные ему имели дело. Все равно не поймет.

– Когда я проснулся, голова просто взорвалась от боли, а еще я почувствовал, что умру на месте, если сейчас чего-нибудь не выпью и не приму обезболивающую таблетку. Во рту все так пересохло, что я не мог даже языком пошевелить. Но вина я пить больше не хотел, а поэтому встал и отправился на кухню. В холодильнике у меня стояла бутылка минералки. В гостиной и кухне было темно, но в коридоре горел свет, и я сначала не придал этому значения. Пошел на кухню, налил воды и тут услышал какой-то звук, который доносился из ванной комнаты. Я подумал, что это Светлана, что она не уехала, и обрадовался. Чтобы попасть в ванную, мне надо было пройти через освещенный коридор. Я пошел и увидел, что у входной двери стоит мой большой чемодан, с которым я обычно в отпуск езжу, и две большие сумки. Я сначала ничего не понял, просто стоял и смотрел на них. Но тут из ванной вышла Светлана. Она была как-то странно одета. Под парня или мужика, что ли. На ней были мои вещи, а волосы она собрала и спрятала под мою же осеннюю вязаную шапку.

Витютнев замолчал и провел ладонью по лицу. Воспоминания моментов того злополучного дня, по всей видимости, были ему мучительно неприятны, и он снова попросил у Гурова воды. Лев Иванович протянул ему стакан, Витютнев выпил воду, но на этот раз неторопливо и аккуратно, ни проронив ни капли. Взяв себя в руки, он продолжил:

– От увиденного я опешил и, как дебил, уставился на нее. Она же, видать, не ожидала, что я проснусь, и тоже сначала стояла, глядя на меня. Но потом вдруг сорвалась с места и попыталась пробраться к двери – вероятно, чтобы удрать. Но ей помешали сумки и чемодан. Она споткнулась и упала. Тут я опомнился, и до меня дошло, что эта женщина пытается меня обокрасть, и вообще она не та, за кого себя выдает.

– Что значит – не та, за кого себя выдает? – решил уточнить Лев Иванович. – Вы стали сомневаться, что это Светлана Тарасова?

– Ну, – замялся с ответом Витютнев. – Я в тот момент и не думал, что ее могут звать как-то по-другому. Тем более что она показывала мне свой паспорт, и там было записано, что она именно Тарасова Светлана Владимировна, а не кто-то еще.

– А фотография в паспорте тоже была ее?