Книга Сам себе приговор, страница 92 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Вот и теперь, когда Крячко с супругой будут нежиться на турецком солнышке, Льву Ивановичу предстояла нудная процедура бумажной отчетности сразу по нескольким закрытым делам и по двум еще не закрытым, но находящимся в производстве. А для этого нужно было все эти дела заново просмотреть и выяснить, чего именно в них не хватает. Гуров понимал, что если он не сдаст хотя бы одной нужной для следователя бумаги, то дело может застопориться и в суд передано не будет, а значит, защита может воспользоваться заминкой в свою пользу.

– Что ж, раз ты настроен так решительно, тогда берите чемоданы и грузите их в машину, – скомандовала Наталья. – А я еще раз проверю, все ли отключила, закрою двери и спущусь.

Крячко, непривычно молчаливый и хмурый, взялся за ручку самого большого чемодана и покатил его к выходу. Гурову достался чемодан поменьше.

– Ты чего это такой? – не вытерпел молчания друга Лев Иванович.

– Какой – такой? – буркнул Станислав.

– Молчаливый и недовольный, – усмехнулся Гуров. – Радоваться надо – отдыхать едешь на теплое море и золотой песок, а ты словно байбак надулся.

– А ты чего обзываешься-то? – косо глянул на него Крячко, нажимая кнопку лифта. – Кто такой байбак?

– Ну вот. После стольких лет нашей с тобой дружбы я выясняю, что биологию ты в школе прокурил, – улыбнулся Лев Иванович. – Байбак – это степной сурок из семейства беличьих. У него всегда серьезное выражение на морде и надутые щеки, словно он недоволен всей своей суровой степной жизнью.

– Потому и сурок, что жизнь у него суровая, – грустно вздохнув, ответил Крячко и шагнул в лифтовую кабинку.

Гуров задумался. Не о сурке, конечно же, а о том, почему Крячко не в настроении. «Может, он с Натальей поругался? Но по ней этого не видно, – размышлял Лев Иванович. – Тогда почему?» Так и не найдя решения загадки, он тоже шагнул в лифт и втянул за собой чемодан.

– Не хочу я ни на какое море, – неожиданно прервал молчание Крячко. – Что я там буду на этом море делать? Валяться как тюлень и целыми днями пялиться на воду и песок? Не по мне такой отдых, ты же знаешь. Наталья меня полгода уговаривала поехать. Вот я и уступил. Замучила уже.

– А ты дайвингом займись, – посоветовал другу Лев Иванович. – Говорят, там вода такая чистая и прозрачная, что фотографии разных рыб, кораллов, черепах и развалин древних городов получаются просто потрясные. Будет потом чем перед коллегами похвастать. Все обзавидуются.

– Думаешь? – Крячко оживился и, накинув капюшон на голову, вышел из подъезда.

Дождь стоял сплошной стеной, которая иногда под порывами шквального ветра смещалась чуть ли не на шестьдесят градусов. На асфальте были уже не просто лужи, а сплошной поток воды, текущей, как горная река – с перекатами через бордюры и уходящей куда-то в темноту двора.

– Налево поверни. – Гуров нажал на брелоке кнопку снятия с сигнализации. Его авто моргнуло фарами. – Видишь, где стоит? Давай скоренько, а то все вымокнем.

Они быстрым шагом, не обращая внимания на сразу же промокшие от воды ботинки, подошли к машине и, закинув чемоданы в багажник, быстро сели в салон.

– Ну, и где она там застряла? – нетерпеливо посматривая на часы, поинтересовался Станислав. – Так ты советуешь понырять с аквалангом? – спросил он и тут же ответил сам себе, почесав висок: – Хорошая идея. Надо попробовать.