Книга Сам себе приговор, страница 94 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Да, забыл побриться, – почесал щетину Лев Иванович и, пожав руку Крячко, добавил: – Удачного вам взлета и легкой посадки.

Супруги Крячко быстро ушли, а Лев Иванович нехотя отправился к выходу. Дождь еще накрапывал, но ветер стих, и Гуров, раскрыв зонт, неспешно направился к стоянке автомобилей. Ему не очень-то и хотелось возвращаться в пустую квартиру, и он решил, что поспит немного в машине, прямо тут же, на стоянке аэропорта, а потом поедет в управление.

«Что мне дома одному делать? – устало и уныло думал он. – На работе я хоть как-то отвлекусь, бумажками пошуршу, с ребятами парой слов перекинусь, к Орлову наведаюсь, вдруг дело какое-нибудь новое даст. А позавтракать я могу и в «Шоколаднице» или в «Тануки», когда они откроются».

Включив отопление в машине, Гуров отогрелся, мысли его потекли плавно, лениво, и он сам не заметил, как уснул глубоким сном без сновидений.

Разбудил его телефонный звонок.

Может, кому-то это и покажется странным и удивительным, но Анатолий Васильевич Веселов свою работу водителя мусоровоза любил. Тридцать лет за баранкой – это вам не шутки. Правда, десять лет из этих тридцати он был дальнобойщиком, а пятнадцать – таксистом, но шофер – это профессия разноплановая. Что нельзя сказать о профессиональных болячках: они у всех водителей – хоть у таксистов, хоть у троллейбусников или дальнобойщиков – практически одни и те же. Особо мучили последние годы Анатолия Васильевича боли в спине и пояснице. И особенно невыносимы они были по ночам. Бессонные ночи давали о себе знать днем. К тому же Анатолию Васильевичу приходилось пить сильные анальгетики, а с ними в обычном, дневном режиме, когда на дорогах сплошным потоком идет самый разный транспорт, работать было никак невозможно. Поэтому пришлось пересаживаться с такси на мусоровозку. Когда же Веселов попросил диспетчера поставить его на постоянной основе в график ночных смен, в компании обрадовались. Мало кто из шоферов, особенно молодых, хотели работать по ночам, а вот Анатолию Васильевичу такая работа в ночное время очень даже нравилась.

Вопреки своей фамилии, Веселов не обладал легким и веселым нравом, любил тишину и спокойную классическую музыку, которую включал у себя в кабине. Не любил он и громких пустопорожних разговоров, и глупого смеха, как не любил ругани и скандалов. Поначалу в напарники ему дали двух гастарбайтеров из Таджикистана – шумных и болтливых парней, которые тараторили без умолку на своем языке, работали спустя рукава и совершенно не воспринимали замечаний Веселова. В конце концов Анатолий Васильевич не выдержал и заявил начальству, что работать с этими лентяями больше не будет, и, если хотят, чтобы он и дальше работал в компании, пускай дают ему одного, но спокойного и работящего парня. Такой сразу же нашелся. Тахир был улыбчивым и немногословным узбеком, работы не гнушался и был аккуратен в одежде, не в пример предыдущим работникам. С Тахиром Веселов общий язык нашел сразу и даже подружился, хотя разница в возрасте у них была в двадцать с лишним лет.

Обычно ночная смена Анатолия Васильевича и Тахира начиналась в восемь вечера и в восемь утра заканчивалась. Но это обычно, когда не было никаких происшествий или непредвиденных поломок машины. А такое случалось весьма редко. За четыре года их совместной работы, можно сказать, только дважды и случалось. В первый раз Веселову пришлось съехать с обычного маршрута и подвезти Тахира к роддому – жена родила ему двойню. Тахир тогда растерялся, плакал от радости, как маленький ребенок, и не знал, что ему делать. Та смена закончилась в девять утра, но никто их за опоздание не ругал, а наоборот, все улыбались и поздравляли и Тахира, и Веселова, словно и он, Анатолий Васильевич, был причастен к рождению близнецов. А во второй раз случилась поломка механизма захвата контейнеров, и работать стало просто невозможно – пришлось ехать на базу в три часа ночи и сдавать машину ремонтникам.