Книга Смертельный звонок [cборник], страница 29 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Спасибо, что позвонили. И она не против поговорить? — уточнил Крячко.

— Что вы, она будет только рада.

— Вы так считаете или?..

— Она сама сказала.

К немалому удивлению коллеги, Станислав перехватил тоненькую ручку и от души ее чмокнул:

— Благодарю вас, вы бесценный человечек!

Однако та оказалась крепким орешком. Признательность приняла, но таять не спешила, лишь заметила:

— Просьбу вашу было непросто выполнить, зато более полезного для вас человека и представить сложно. Она завуч нашей школы, около полувека на посту.

— Всю подноготную ведает?

— Совершенно верно. Если она не знает, никто не знает. К тому же она была классным руководителем… — Тут она, увидев в машине Гурова, смолкла, наклонилась и довольно бесцеремонно принялась его разглядывать.

И Лев Иванович, получив возможность рассмотреть Стасова информатора лучше, не мог не отметить: губительное обаяние коллеги распространяется на все слои дамского общества.

«Ах ты старый ловелас. Ведь это явно учительница, и не из простых. Строгая особа. Ишь как смотрит, точно пытаясь припомнить, чей я папаша. И ведь не стара еще, хотя засушила себя порядком. А может, и по юности не цвела…»

По глазам новой знакомой — очень светлым, почти бесцветным, и потому зрачок зиял, аки прицел, — было понятно, что и ей Лев Иванович не особо по нраву. Обратилась она к Крячко:

— Простите, а это?..

— Коллега мой, Гуров Лев Иванович, настоящий полковник, — отрекомендовал Станислав.

— Елена Васильевна.

— Как прикажете. Мне кажется, к вам рановато еще по отчеству обращаться, — улыбнулся Гуров.

Нет, не прокатил пробный шар, строга Елена Васильевна. Крепкий орешек, к голубым глазам и открытым улыбкам устойчивая.

— В возрасте моем сомневаетесь? Прошу.

Нет, все-таки некое кокетство в ней присутствовало, иначе к чему пихать паспорт тому, кто не просит? Но раз уж настаивает. Гуров автоматически перелистнул страницы: фото, дата рождения… в самом деле, молода Аленушка… так-с, местная, улица 2-я Центральная, дом три, «Семейное положение» — пусто, «Дети» — пусто.

— И как впечатления? — поинтересовалась Елена Васильевна.

— На свои года не выглядите, — отозвался Гуров, не осознав, врет ли, или сказал чистую правду. Елена Васильевна из таких стабилизированных особочек, которым легко может оказаться от двадцати пяти до пятидесяти. Что ни скажи женщине о возрасте, не угодишь ей. Впрочем, в данном случае вроде бы прошло удачно. По крайней мере, она назидательно сказала: «То-то!» — и уже совершенно по-товарищески, охотно поделилась рецептом вечной молодости:

— А вы переезжайте к нам, Лев Иванович. Побегаете всю жизнь вверх-вниз по нашим горушкам — глядишь, и сохранитесь не хуже.

Смотри-ка, языкастая особа, и не без кокетства.

— Спасибо, буду иметь в виду.

Станислав вернул беседу в деловое русло:

— О физкультуре и активном долголетии потом. Вернемся к нашим делам. Аленушка, как вообще Анна наша Георгиевна? Здорова ли, в памяти?

«Аленушка! Ничего себе у них как запросто».

— За это даже не переживайте, — заверила та, — в самой чистой и крепкой. Всем бы нам такую память в ее возрасте, если доживем, конечно. Пойдемте, ждет ведь.

Они вошли в знакомый подъезд, поднялись на последний, пятый этаж, — причем полковникам приходилось тайком переводить дыхание, а бодрая Аленушка делала вид, что прогуливалась, двигаясь легко, без никакого напряжения, — позвонили в обычную дверь, обитую допотопным дерматином, слева от двери Романовых.