Книга Катафалк дальнего следования [Сборник], страница 76 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Кирпич попытался догнать нового напарника и остановить:

– Ты куда? Чего тебе там надо?

Лев Иванович шел, не отвечая на вопросы. В доме он интуитивно нашел кухню, по-хозяйски загремел дверцами шкафов в поисках чашек, уверенно нажал кнопки кофеварки и отправился исследовать содержимое огромного холодильника. На ходу повернулся к Кирпичу и пригласил его:

– Ты заходи тоже, не стесняйся. Кофе будешь?

– Ну, это хозяйская кухня, для охраны имеется помещение попроще в задней части дома.

Гуров приготовил себе бутерброд, потом подставил под струю из кофеварки сначала одну кружку, а потом вторую – для Кирпича.

– Тебя как зовут? – неожиданно уточнил Лев.

– С-с-саша. – От неожиданности верзила даже начал заикаться, так давно никто не интересовался его именем.

– Давай, Александр, не жмись в дверях, проходи, перекусим и потом поедем дальше. – Гуров водрузил на стол тарелку с сыром, бутербродами, поставил чашки. Заметив нерешительность охранника, гостеприимно подвинул стул. – Да не тушуйся, садись! Ты же столько делаешь для Маргариты и неужели не заслужил выпить чашку кофе на ее кухне? Ты правая рука Семеновой, имеешь право отдохнуть в красивом месте, а не в комнате для прислуги.

Александр по-прежнему недоверчиво поглядывал на странного московского оперативника, который то кидается с кулаками, то угощает кофе на хозяйской кухне. Лев Иванович же с аппетитом принялся за еду, попутно бумажными полотенцами обтирая от кровавых разводов лицо.

– Круто ты меня уделал, откуда приемы знаешь? – Он задавал вопросы, болтал легко, словно они с Кирпичом давние приятели, встретившиеся за чашкой кофе в кафе.

Лев Иванович понял, что упрямого охранника бесполезно подначивать и провоцировать на откровения о хозяйке. От колких замечаний тот лишь начинает злиться и замыкаться в себе. А вот по-хорошему всегда удается разговорить человека. Ему было важно сейчас найти контакт с приставленным к нему охранником, нащупать слабые места Маргариты и ее приспешников. Через сутки, если помощь не придет, должен быть готов план спасения. И не его одного, а вместе с затравленным и измученным пенсионером, который в сыром цеху завода ждет освобождения. К счастью, Кирпич даром психолога не обладал, поэтому еда и внимание со стороны Гурова сделали свое дело. Он расслабился, расстегнул куртку, под которой торчала кобура с пистолетом, и наконец начал давать хотя бы односложные ответы:

– В армейке служил по контракту в ВДВ.

– Я так и подумал, сразу видно армейскую выучку, – просиял Лев и невзначай обронил: – В армии одно плохо, учат приказы выполнять, а не думать. Ты не того генерала выбрал, Саша.

Его собеседник сразу уставился в стену, прекращая разговор на неприятную тему. Но Лев Иванович и не рассчитывал, что он сразу перейдет на его сторону и начнет жить по государственным законам, а не по тем, что установила Маргарита в своей вотчине. После завтрака голова заработала лучше, и Гуров уточнил:

– Где можно взять фотографии Кати?

Кирпич засобирался, осторожно составил в раковину грязную посуду и пошел, озираясь, до сих пор напуганный их наглым поступком. Возле летнего домика он кивнул:

– Там на камине фотки стояли, сам только ищи. Я заходить не хочу.

И Лев Иванович понимал его робость, он и сам, заходя в разгромленную комнату, постарался не смотреть на черный раздувшийся труп. Только подойти поближе к трупу все же пришлось, чтобы осмотреть руки мертвой девушки. Из-за того, что в приступе безумия Марго забрала тело дочери домой, вскрытие не проводили, поэтому определить причину смерти можно только теоретически. Хотя бы он сможет примерно прикинуть, что произошло с несчастной сразу после того, как она закрылась от него в служебном купе. Лев Иванович закрыл глаза и в деталях представил, что он видел в последние секунды, перед тем как произошел взрыв. Вот Катерина-Светлана хмурится и сдвигает панель плавающей двери, щелкает замок. Оперативник наклонился над трупом – одна рука, потом вторая. Длинные нарощенные ногти с ярким лаком на месте, ни один не сломан и не поврежден, а это значит, что Катя перед смертью не сопротивлялась. Или ее сразу оглушили, или она доверяла своему убийце, не считала его опасным для себя. Дальше он перешел к общему осмотру – на самом теле не было повреждений, все удары были сосредоточены на лице. Лоб, нос, губы – преступник нанес несколько ударов, судя по отметинам, бил, скорее всего, кулаком. Удары не такие уж сильные, кости не деформированы, лишь нос слегка был поведен в сторону. Скорее всего, Катю удары лишь оглушили, кровоподтеки и рваные раны на лице хоть и выглядели жутко, никак не могли стать причиной смерти. Слишком малая у них площадь, не задеты сосуды или вены, чтобы девушка умерла от кровопотери. Определить, было ли насилие, может только экспертиза, но характерных следов от пальцев на запястьях, на бедрах, груди или животе он не нашел. Убийца не сжимал девушку, не вцеплялся в экстазе в ее тело и не удерживал его в удобном для себя положении для акта насилия.