Книга Месть на все времена [сборник], страница 159 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Не перебивая друг друга, опера вкратце рассказали ему о своих встречах. Выслушав рассказ Льва о его разговоре с Ганочкиным, генерал Орлов уточнил:

– Я так понял, вы со Стасом назначили его на роль главного подозреваемого? А ты уверен, что для этого у вас есть достаточно веские основания? Не получится так, что, потратив время на эту «серую мышку», вы проморгаете куда более перспективную кандидатуру?

Откинувшись в кресле, Гуров пояснил:

– От ошибок никто не застрахован. И мы – не исключение. Но я доверяю своей интуиции. А она мне подсказывает, что на данный момент Ганочкин больше других может быть заинтересован в том, чтобы Бархунов бесследно исчез. И дело не столько в том, чтобы прибрать к рукам этот посудный заводик, сколько в желании обладать красоткой из приёмной. Надо было видеть его взгляд в тот момент, когда я вешал ему на уши лапшу насчёт того, как оцениваю эту Нелли.

– Хм… – Орлов некоторое время молча смотрел в пространство, осмысливая услышанное. – Ну, не знаю… Мне почему-то казалось, что главной подозреваемой может стать тёща Бархунова, экс-прокурорша Васса Железнова. Всё же у неё мотив очень и очень серьёзный: Бархунов ей отравил личную жизнь и сломал карьеру.

– Не слишком ли долго Кречетова готовилась к реализации мести? – наклонив голову набок, Лев окинул своего начальника-приятеля ироничным взглядом. – Тут как в известной сказке про Ходжу Насреддина, когда он по заказу эмира бухарского брался научить ишака говорить. Помнишь? Ходжа назначил такой долгий срок, что кто-то из них за это время запросто мог умереть – или ишак, или эмир, или он сам. Нет, насчёт Кречетовой я не слишком уверен. Хотя допускаю, что мотивы могли быть и у неё.

– А ваша агентура больше ничего не дала? – Пётр, как это часто бывало в те моменты, когда он испытывал внутреннюю неудовлетворённость, отрывисто побарабанил пальцами по столу.

– Уже поступившую информацию мы проверили. Пусть и косвенно, но благодаря ей была раскрыта крупная квартирная кража. – Гуров кивнув в сторону Станислава. – Этим вопросом занимался Стас.

– Ну да, взяли мы на заметку одного перца по кличке Дергач, – жизнерадостно ухмыльнулся тот. – Он сначала ушёл в несознанку, но когда докумекал, что за дело ему могут пришить, в момент накатал «чистуху». А жаль. Кандидатура на роль главного подозреваемого была – супер. Но, как говорится, не срослось…

В этот момент в кармане Гурова телефон пропиликал узнаваемую мелодию из «Джентльменов удачи». Первым на этот рингтон отреагировал Крячко:

– Амбар? Не иначе, что-то дельное накопал!

Лев, ответив на его предположение неопределённым жестом, достал из кармана телефон и включил громкую связь, чтобы его собеседники сами всё могли услышать.

Поздоровавшись в своей обычной манере, Бородкин начал неспешно излагать:

– Так что, Левваныч, разузнал я про Висяка всё, как есть. Мне про него Эдик-Хасид рассказал. В общем, Висяк такое учудил, что мне и не поверилось спервоначалу. Он, господи прости, больше не мужик. Ну, в том смысле, что со всем своим «хозяйством» расстался. Он этим… Как его? Евнухом стал.

Как далее поведал информатор, случилось так, что в камеру, где отбывал свои последние месяцы Кислохин, поместили какого-то странного старичка, именовавшего себя «старцем Агинкифием», который получил четыре года по статье за организацию изуверской секты. А секта, старейшиной которой был новосёл камеры, и в самом деле являла собой нечто отвратно-кошмарное – скопцы. Первоначально иронично-пренебрежительное отношение сокамерников к новичку через какое-то время сменилось на диаметрально противоположное. Глава скопцов оказался весьма неглупым проповедником, с широким кругозором и неординарным даром убеждения.