Онлайн книга «Хранители смерти»
|
– Видать, не срочные у них были дела, – улыбнулся Гуров и постучал в дверь кабинета генерального директора. Соболев к этому моменту уже успел избавиться от тесного пиджака, пристроив его на «плечики», висящие на двери шкафа-купе. Белая рубашка делала торс Соболева еще объемнее. – Присаживайтесь, – пригласил он Гурова. – Спасибо. В кожаном кресле, которое выбрал Гуров, можно было разместить семью из трех человек – такое оно было огромное. Удобным его можно было назвать с большой натяжкой. Соболев привычно устроился за своим столом – огромным и практически пустым. – Вы без предварительной записи, – нахмурился Соболев. – Я из уголовного розыска, – напомнил Гуров. – Что-то срочное? Что-то не так с моими людьми? Он не спросил: «Что-то не так у меня на работе?» Нет, он сразу спросил про людей. Лев Иванович понял, что имеет дело с человеком, воспитанным в строгости и умеющим помнить про своих. Руководители такого рода, как правило, делились на два лагеря. Одни присасывались к власти и быстро теряли память. Другие до конца своих дней помнили, как начинали. Соболев был из вторых. – С вашими людьми, надеюсь, все в порядке, – ответил Лев Иванович. – Я вас о прошлом хотел спросить. – О прошлом? – удивленно пробасил Соболев. – Слушайте, да я совсем запутался. Уголовный розыск? Ничего не понимаю. – К вам лично никаких претензий. К тому, чем вы здесь занимаетесь, тоже. Трифонов Иван Алексеевич. Вам ничего не говорит это имя? – Как же, помню, – тут же ответил Соболев. – Иван Алексеевич. Работали вместе. Он потом ведущим инженером стал, а я подался по профсоюзной линии. А что такое? Почему вы о нем спрашиваете? Он что, преступил закон? – Насколько мне известно – нет. На данный момент его нет в живых. Скончался в Париже в две тысячи двадцатом. Онкология. Соболев нахлобучил на глаза свои седые брови, повозил пальцами по столешнице. – Вот как, – произнес он. – Нет, значит, больше Вани… Жаль. Предупреждая его дальнейшие вопросы, Гуров решил не делать паузу: – Игорь Валентинович, сейчас мы расследуем одно запутанное дело. Возможно, Трифонов сыграл там свою роль. Мне бы хотелось узнать о нем как можно больше. – А вы с его дочерью разговаривали? – поднял голову Соболев. – Она-то, наверное, еще жива. – Жива и здорова. Она живет в Париже, связаться с ней крайне затруднительно. – Получается, забрала к себе папку, – улыбнулся Соболев. – Умница. Эх, Ваня, Ваня… Ну что же вам рассказать? – Да все, что помните, – разрешил Гуров. – Помню я действительно все, – произнес Соболев. – Слишком хорошая память, особенно на лица. Это ведь в молодости хорошо, если все помнишь. А в моем возрасте хотелось бы кое о чем и забыть. Начинали мы вместе, это правда. Я пришел сюда позже его на месяц или два. Ваня уже служил технологом. Подружились. Вместе в столовку бегали, вместе отчеты по ночам писали. Через год я ударился в общественную работу – и понеслась. Кем только я не был. И комсоргом, и парторгом, потом заведовал профкомом. Дослужился до генерального. А Ваня всей этой суеты не понимал. Работал как проклятый. Но все равно мы общались много лет. Конечно, такой легкости между нами уже не было, но я к нему хорошо относился. Помню, когда у него родилась дочь, мы пустили конверт по отделам, чтобы набрать ему на коляску и кроватку. Каждый хоть по рублю, но положил. |