Книга Чужая ноша, страница 16 – Марина Крамер

Жить молодые стали, естественно, в квартире Анфисы — не селиться же в общежитии института, где проживал молодой супруг. Она считала такое положение вещей нормальным, потому что — ну, какая разница, кому принадлежит жилплощадь, главное же быть вместе.

Гриша сразу переделал в квартире многое так, как казалось удобным ему, и Анфиса не возражала. Он мужчина, ему виднее. Кроме того, Гриша все умел делать сам, своими руками, и это тоже казалось ей положительным качеством, выгодно отличавшим его от многих сверстников.

Первое время все было прекрасно, как в сказке. Они совершенно не ссорились, как будто не имели повода даже для мелкой размолвки. Анфиса сумела примириться с почти маниакальной аккуратностью и педантичностью мужа, научившись даже находить в этом рациональное зерно. Куда удобнее, когда туфли и сапоги вымыты и просушены с вечера и утром не приходится перед выходом искать губку для обуви. Намного приятнее пить утром кофе из красивых чашек, а не из разномастных кружек, невесть откуда взявшихся в посудном шкафу. У каждой вещи, даже самой мелкой, есть свое место, потому не приходится всякий раз тратить время на поиск нужного предмета — щетки для одежды, расчески, баллончика с лаком для волос. Это ведь и время экономит, и нервы.

Анфиса не замечала, как Гриша, взяв из шкафа чашку, сперва всегда тщательно осматривает ее и протирает полотенцем, прежде чем налить чай. Как он инспектирует вилки, ножи и ложки, перед тем как убрать их в ящик. Как проводит утром пальцами по подоконнику и внимательно рассматривает их, как повторяет эту манипуляцию вечером.

— Постельное белье нужно менять раз в два дня, — категорично заявил он молодой жене на вторую неделю совместной жизни.

Анфиса не возразила и стала делать так, как хотел Гриша, ей было нетрудно, а ему спокойно. Надо отдать Григорию должное — он всегда разделял с женой домашние обязанности, не гнушался и посуду помыть, и полы, так что назвать его тираном и деспотом никто не решился бы. Он и после своей уборки в кухне точно так же разглядывал пыль на подоконнике и проверял чистоту столовых приборов, так что Анфиса понимала — дело не в ней, а в том, что Гриша вот такой, и надо принимать его именно таким.

Через полгода совместной жизни Анфиса забеременела, и эта новость привела обоих в приподнятое и радостное настроение. Они очень хотели ребенка, давно выбрали имена, даже распределили обязанности. Григорий взял на себя большую часть домашних дел, чтобы Анфиса могла отдохнуть после работы. Сам он успевал и дежурить в стационаре, и вести хозяйство, и бегать в магазин, но делал это все с желанием и всякий раз мягко отстранял Анфису то от мойки, то от стиральной машинки:

— Ты бы полежала лучше. Я сейчас сам все сделаю, и пойдем гулять.

Каждый вечер, если не дежурил, Гриша выводил Анфису на прогулку, читал ей стихи совсем как в те времена, когда ухаживал за ней, рассказывал о своей работе, советовался по поводу диссертации, которую начал писать, но отложил, чтобы помочь жене с ребенком.

— Тебе нужно пока уйти из стационара, — сказал как-то Григорий за ужином.

— Почему? — удивилась Анфиса, устраивая на придвинутой к стулу табуретке отекшие за день ноги.

— Вот поэтому, — кивнул на табуретку Гриша. — Ты весь день на ногах, у тебя отеки, это плохо. Может, попросить Леонида Николаевича, чтобы помог тебе пока в поликлинику на прием уйти? Временно, — уточнил он, заметив, как нахмурилась жена.