Книга Жестокие игры, страница 117 – Диксон Уиллоу

Каждый его удар только разжигает мою ярость, и я поддаюсь своим инстинктам и перестаю сдерживаться.

Его нос издает звук, похожий на хруст воздушных рисовых хлопьев, когда мой кулак попадает в него, и капли крови разбрызгиваются по моей груди, когда я наношу левый хук в бок его лица. Он блокирует мой следующий удар, но не может нанести свой, пока я бью его удар за ударом, пока кто-то не хватает меня за плечи и не оттаскивает от него.

Я не сопротивляюсь, когда Джекс бросает меня на пол в нескольких метрах от него.

Уильям в плохом состоянии, но он все еще в сознании, лежа там, где я его оставил, задыхаясь, как жалкий червь, которым он и является.

— Ты можешь убить его позже, — спокойно говорит Джейс. — Сначала мы хотим развлечься.

Я оглядываюсь на него. Феликс держит его свободную руку и трется лицом о ладонь Джейса, но его глаза прикованы ко мне, а улыбка мрачна и полна страсти.

— Обещаешь? — хрипло спрашиваю я, горло сдавливает остаток ярости от драки.

— Обещаю. — Он громко целует Феликса в висок и отрывается от него.

Феликс хнычет и начинает потирать руки о грудь.

Джейс ухмыляется мне и направляется к Уильяму, который все еще лежит на полу, с лицом, покрытым кровью и уже опухшим от синяков.

Джекс бросает Джейсу его маску, и они надевают их.

Я почти не обращаю на них внимания, пока они поднимают Уильяма на ноги, надевают на него маску, а затем тащат к двери, поддерживая его безжизненное тело между собой. Его ноги напоминают Роуд Раннера, когда он пытается идти за ними.

Глаза Феликса полны страсти, когда я подхожу к нему, и его жалобный крик, когда я прижимаю его к стене, только разжигает мое желание.

Я все еще чертовски злюсь из-за всего, что произошло сегодня вечером, особенно из-за того, что он ушел из моей комнаты, но я не хочу причинять ему боль. Просто сейчас я не могу быть нежным.

Он не сопротивляется, когда я поворачиваю его и срываю с него штаны. Он задыхается и выгибает спину, опираясь руками о стену в идеальной позе подчинения.

Из моего горла вырывается дикий рык, когда я достаю из кармана пакет со смазкой, который я взял из одной из множества мисок со смазкой и презервативами, разбросанных по дому, и разрываю его зубами. Я едва могу сосредоточиться, когда спускаю штаны, чтобы они скопились вокруг моих лодыжек, и выдавливаю смазку на мой ноющий член. Я трачу секунду, чтобы смазать себя, а затем намазываю немного на его дырочку.

— Чья это задница? — рычу я ему на ухо и вставляю в него один палец.

Он толкается на меня.

— Твоя! Она твоя, — кричит он в отчаянии.

— Еще бы, черт возьми. — Я вставляю второй палец вместе с первым. — Кому ты принадлежишь?

— Тебе, — он практически рыдает и сжимает мои пальцы. — Только тебе.

— Надеюсь, ты готов для меня, — говорю я, почти так же взволнованный, как и он, пока двигаю пальцами, чтобы расслабить его.

— Сделай это, — умоляет он. — Трахни меня, старший брат.

С диким рычанием, исходящим из глубины моей души, я вытаскиваю пальцы из него и прижимаюсь членом к его смягчившемуся отверстию.

Его стон столь же громкий и дикий, когда я погружаюсь в него, и вид его тела, поглощающего мой член, — одно из самых возбуждающих зрелищ, которые я когда-либо видел.

Я едва делаю паузу, когда полностью вхожу в него, и откидываю бедра назад, пока только головка моего члена держит его открытым, затем рывком двигаюсь вперед, пока наша кожа не соприкасается, и я не оказываюсь в нем так глубоко, как только возможно.