Книга Жестокие игры, страница 49 – Диксон Уиллоу

— Феликс? — зовет она, ее голос слишком тихий, чтобы кого-то разбудить. — Ты в порядке?

Она несколько раз смотрит то на меня, то на Феликса, явно спрашивая разрешения зайти дальше в комнату. Я киваю, и она спешит к его кровати, чтобы осторожно потрясти его за плечо.

— Феликс?

Он не шевелится, и я уже иду к ней, когда она поднимает глаза, на ее лице отражается страх и беспокойство.

— Что-то не так, — говорит она, когда я подхожу к кровати.

— Что ты имеешь в виду? — Я оглядываю пространство вокруг нас, чтобы убедиться, что нет никаких угроз — или подсказок — о которых мне нужно знать.

Она снова трясет его за плечо, достаточно сильно, чтобы встряхнуть все его тело на матрасе.

Он не шевелится. Даже его дыхание не меняется.

— Феликс? — Я откидываю одеяло, чтобы лучше его рассмотреть.

На первый взгляд, все кажется в порядке. Он свернулся калачиком на боку, обнимая запасную подушку, как плюшевого мишку. Никаких следов крови или травм, он дышит.

Почему, черт возьми, он не просыпается?

— Феликс. — Я беру его за плечо и встряхиваю.

Он выдыхает небольшой поток воздуха, но это все.

— Что нам делать? — спрашивает Иден, в ее голосе слышится страх. — Звонить школьному врачу?

— Нет. Пока нет. — Я прикладываю тыльную сторону ладони к его лбу. Он теплый, но это может быть из-за того, что он лежит под одеялом, а не из-за того, что у него жар.

— Ты должен использовать губы, — говорит Иден.

— Что? — я смотрю на нее с недоумением.

— Твои губы более чувствительны, чем руки, — объясняет она. — Они более точны для проверки температуры, если у тебя нет термометра.

— Да, я не буду целовать его лоб, чтобы проверить, есть ли у него температура.

Она закатывает глаза, бормочет что-то, что очень похоже на «токсичная маскулинность», и отталкивает меня, чтобы прижать свои губы к его лбу.

Я сдерживаю улыбку. Она думает, что я не хочу целовать его лоб из-за токсичной маскулинности? Очевидно, Феликс не рассказал ей, что неделю назад я без проблем дрочил ему и кончал ему в горло.

— Температуры нет, — объявляет она.

Феликс издает тихий звук, похожий на смесь вздоха и стона.

— Феликс? — Я осторожно вытаскиваю запасную подушку из его рук.

Он хватает ее и издает жалобный звук, все еще не открывая глаз.

— Феликс? — Иден нежно откидывает его волосы с лба.

Он снова издает полу вздох полу стон и морщит лицо, еще больше сжимаясь в комок.

— Феликс? — Я трясу его за плечо. — У тебя есть пять секунд, чтобы проснуться, или я вылью тебе на лицо ледяную воду.

Он открывает глаза и прищуривается, как будто не имеет понятия, кто мы такие.

— Ты в порядке? — спрашивает Иден.

Он издает небольшой хрипящий звук и утыкается лицом в подушку.

— Нет. — Я снова трясу его. — Проснись, черт возьми.

На этот раз он недовольно фыркает, но вытаскивает лицо из подушки и бросает на меня безразличный взгляд.

С ним что-то не так. Его зрачки расширены, глаза слегка покраснели, а кожа бледнее, чем обычно.

— Что ты принял? — спрашиваю я.

Он бормочет что-то, чего я не могу разобрать.

— Что ты принял? — повторяю я.

— Свои таблетки, — бормочет он.

— Таблетки? — Я смотрю на Иден.

Она пожимает плечами и качает головой.

Насколько я знаю, Феликс не принимает никаких лекарств, но это не значит, что он не достал их и сейчас находится в состоянии сильного кайфа.

— Какие таблетки? Какие именно?