Книга Убийства и цветочки, страница 27 – Дарья Калинина

Но последнее время ей не везло. Женской одежды почти не поступало, зато мужской скопились целые горы. И Катя была почти уверена, что кое-что из этих залежей было сегодня утром использовано, чтобы приодеть будущее огородное пугало. Оставалось только понять, произошло это с ведома хозяйки дома или без оного?

К тому времени, как Катюша вернулась в дом, аппетит у неё уже снова разыгрался. Она обнаружила Светлану, колдующую над плитой с кофейником в руках. Сам кофейник был медным с толстым лужёным дном, благодаря чему его можно было ставить прямо на огонь или на угли. За время службы кофейник обзавёлся несколькими шрамами и вмятинами, но по-прежнему был бодр и готов служить.

Сейчас кофейник был покрыт толстым слоем нагара, по которому бегали весёлые искорки. Казалось, что кофейник вот-вот вспыхнет ярким пламенем, но этого не происходило, разумеется.

— А вот и ты! — обрадовалась Светлана. — Глотнём кофейку, ты же не против? Без сахара, разумеется.

Катя ничего не ответила. Она подошла к столу и села напротив Оли. Та смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Катя тоже молчала. Она не знала, с чего ей начать разговор. Светлана продолжала хлопотать над кофейником, который никак не желал закипать. Наконец он издал характерное шипение, которое сигнализировало о том, что всем пришла пора пить кофе.

Оля не сделала ни малейшей попытки накрыть на стол. Пришлось Кате самой достать три чашечки. Все три достались Оле от её прабабушки, были отлиты из серебра и украшены цветной эмалью. В своё время Оля перевезла на дачу из своей городской квартиры множество фарфора, который достался ей от тётушек и родителей, но со временем от интенсивного использования сервизы приходили в негодность один за другим. А вот серебряным чашечкам ничего не было страшно. Их можно было ронять хоть на каменный пол, хоть на деревянный. Из любого испытания они выходили с честью и достоинством.

Единственный минус их был в том, что нагревались серебряные чашечки от горячих напитков слишком уж быстро и обжигали пальцы. А накладки из бивня слона, которыми были когда‐то украшены их изящные ручки, со временем отвалились и были утрачены. Приходилось отхлёбывать из чашечек с большой осторожностью, чтобы не обжечься. И всё же это было наслаждение. Попивая кофеёк из такой чашечки, можно было воображать себя какой‐нибудь знатной графиней или хотя бы богатой купчихой.

Получив свою порцию кофе, Катя потянулась к конфетке, которая напомнила ей нарядного майского жука, и тут же услышала:

— А ты не треснешь, дорогая? Уже и так половины коробки словно не бывало!

Светлана смотрела на неё с возмущением. Но Кате было всё равно. Она была на грани бунта. Аромат настоящего кофе кружил голову. Слишком давно она была вынуждена идти на поводу у своей властной подруги и хлебать отвратительнейший, хотя и целебный кофейный напиток из цикория или того хуже — самодельное месиво из обжаренных желудей, который готовила для них двоих Светлана.

— Тебе не мешает скинуть несколько лишних килограммов.

Вот с каким «десертом» обычно приходилось глотать «кофе» Катюше. И она покорялась, признавая, что Светлана хочет им лишь добра. Конечно, так бывало не всегда. Иногда Катю начинали одолевать искушения, хотелось песочной корзиночки со свежими ягодами и белковым заварным кремом, а ещё больше хотелось вафельных трубочек со взбитыми сливками. Вафель хотелось так, что хоть волком вой. Но обычно строгого взгляда подруги бывало достаточно, чтобы призвать Катю к порядку, по крайней мере, на какое‐то время.