Книга Убийства и цветочки, страница 38 – Дарья Калинина

Простившись с Виталей и Серёжей, пенсионерки зашли в «Шкатулку», где намеревались купить кто творога, кто сливок, а кто и того, и другого вместе. Но первым человеком, на которого они наткнулись в магазине, была Анна Вольфовна. Сейчас она выглядела ещё более безумной, чем обычно. Волосы стояли дыбом. Синяя просторная кофта, в которой она щеголяла в любую погоду, сидела на ней криво и застёгнута была не на те пуговицы.

— Так не забегала она к тебе, Кира? — озабоченно допрашивала она продавщицу. — Точно? Или занята ты была, не видела? Небось и на улицу носа не казала, а? Может, побегать мне в округе, поискать ещё?

Продавщица раскладывала сметану по банкам, но на вопрос Анны Вольфовны ответила без заминки и с явным сочувствием в голосе:

— Не было тут вашей Крошечки. Точно не было. На улицу я не выходила, но кабы появилась ваша собачка в одиночестве и без вас, мне бы покупатели о подобном обязательно доложили. Вас же с ней все отлично знают. Но никто ни словечка не проронил. Значит, не было вашей Крошечки тут, за весь день не было.

— Да куда же она делась?

Старушка так волновалась, что даже не заметила подруг. Они подошли, спросили, что случилось, и выслушали историю исчезновения Крошечки, столь обильно приправленную эмоциями, что под конец и сами едва держались на ногах. Что касается Анны Вольфовны, то она вроде бы даже как‐то приободрилась.

— А ваш где Калачик? — спросила она у Оли. — Неужели тоже пропал? Похоже, что в посёлке действует банда злоумышленников, которые похищают чужих собак! Да, да, что вы так на меня смотрите, именно что похищают. Я и в газете читала, что многие корейцы предпочитают употреблять в пищу собачье мясо.

— Какое там мясо в вашей Крошечке? — засмеялась Оля. — Сколько она весит? Килограмма три-четыре? И ведь это живым весом, с шерстью и костями. Мяса там от силы полкило наберётся. Стоит ли так рисковать ради такой малости?

Но Анну Вольфовну её слова не убедили.

— Мал золотник, да дорог, — обиженно заявила она. — И ваш Калачик тоже пропал, а он поувесистей будет. Их вдвоём могли украсть. Надо ещё поспрашивать, может, еще у людей собаки пропадали.

— Мой Калачик никуда не пропал.

— А где же он?

— Дома.

— На привязи? — ахнула Анна Вольфовна. — Держите собаку на цепи? Да вы садистка! Никогда вам этого не прощу! Прокляну!

— Почему на цепи? Просто при деле, занимается охраной участка.

— Что? Один сидит дома?

— Да, представьте себе. Сидит и сторожит участок и дом.

Убедившись, что никакой драмой тут и не пахнет, Анна Вольфовна немного приуныла.

— Мою Крошечку одну не оставишь, — снова вздохнула она. — Всегда при мне была. Даже не представляю, как она могла потеряться. Нет, не потерялась она, её точно украли. А я, разиня, и не заметила. И ведь не только собак крадут. Ещё много чего пропадает. У меня вот розу выкопали. Шикарная такая роза была, а уж цвела как! Все приходили ею любоваться. Огромный куст. Я даже в конкурсе на лучший розарий хотела поучаствовать. И что думаете? Весной выхожу, уже снег весь стаял, думаю, приведу розу свою в порядок. За ветку взялась, а она из земли возьми и выдернись. Я за другую потянула, и она тоже у меня в руке осталась. Третья, четвёртая. Так весь куст. Я за лопату. Что за диво думаю, кто ветки подрубил. Может, вредитель какой завёлся. То место раскопала, а там и нет ничего. Ни розы, ни вредителя, вообще ничего. Оказывается, кто‐то корень моей розы из земли выкопал и себе забрал, а ветки обрезал и в землю воткнул, чтобы я пропажи раньше времени не заметила. И что вы так на меня смотрите, не верите? Так вы у других поспрашивайте, ещё у людей растения пропадали. И все самые лучшие, самые красивые. Ладно, побегу, поищу ещё мою Крошечку на той стороне посёлка. Там я ещё не спрашивала.