Книга Наследники чужих судеб, страница 18 – Ольга Володарская

И вот годы спустя она вспомнила о тех временах, когда Оля была Пупырой. Оказывается, она все подмечала, просто не вмешивалась. Хотела, чтоб дочь сама справилась с проблемами, а помогала тем, что ограждала от новых переживаний.

— Перестань жить прошлым, — посоветовала она. — Из твоей жизни многие ушли. Нет бабушки, тетки, сына… Но ты все еще у себя есть!

— Думаешь?

— Надеюсь. Но нужно искать. Под толстым слоем негатива из боли, разочарований, обид и страхов скрывается твоя истинная натура. Доберись до нее, прошу.

Слова матери запали Оле в душу. Она размышляла над ними неделю. Ровно столько времени ей понадобилось на то, чтобы избавиться от вещей Адама. Хорошие она отдала, негодные… Нет, не сожгла, к чему эти ритуалы? Просто выкинула на помойку. Потом подсчитала деньги. Оказалось, ей одной очень мало надо и того, что она заработала за полтора месяца, ей хватит на полгода. Но не в Москве…

Тогда-то Оля и собралась в Ольгино!

Там у нее дом, сад, баня. Там шикарная природа, есть водоемы, где можно купаться. Там тихо, спокойно, но это не глушь. Там столько знакомого и столько же незнакомого. Там она когда-то чувствовала себя абсолютно счастливой.

— Лучшее место для человека, который хочет вернуть себя настоящую, — решила Оля и, собрав пожитки, отправилась в гараж отца, чтобы взять его машину. Даже дорога в Ольгино ее будоражила.

Он сидел возле окна и смотрел на детей, играющих в баскетбол.

— Бездари, — покачал головой майор Зорин, когда защитник одной из команд пропустил наугад брошенный мяч.

Чтобы больше не отвлекаться на них, он опустил жалюзи. В его детстве не было нормальных площадок, но все пацаны умели играть и в футбол, и в волейбол, и в хоккей, гоняя на коньках по замерзшему озеру, а современные дети только в компьютерных баталиях рекорды бьют. Зорин знал, о чем говорил, у него рос сын, который в свои десять не умел попадать по мячу, зато в игре «ФИФА» выходил на поле за Роналду.

— Товарищ майор, разрешите? — услышал он голос за спиной и обернулся.

В дверях стоял старший лейтенант Хасанов. Молоденький, хорошенький, всегда опрятный, уважительный, бабушки его обожали и горевали, когда парень перевелся из участковых в опера. Некоторые из них навещали Хасанова на новом месте службы, носили ему пирожки и малиновое варенье.

— Заходи, Рустам.

Старлей переступил через порог и аккуратно закрыл за собой дверь. Зорину он нравился. Не так сильно, как бабушкам, но с ними мало кто сравнится. Обычно майор шпынял неопытных оперативников, а к этому относился терпимо. Парень старается, во все вникает, проявляет чудеса дисциплины, уважительно относится к начальнику. А еще щедро делится с коллегами пирожками да вареньем и не поддается на провокации замужней, но крайне вольной дознавательницы Сидоровой. Не гнилой парень, с принципами. А опыт — это дело наживное.

— Товарищ майор, вы ведь местный? — спросил Рустам, присев на стул, но лишь после того, как на него указал Зорин. Не сделай он этого, так бы и стоял столбом.

— Да, я родился и вырос в Ольгино. А что?

— Сегодня ко мне гражданка Митрошина приходила.

— С самсой? — Михаил припомнил, что эта старушка всегда баловала Хасанова национальной выпечкой, решив почему-то, что он узбек. Самса у нее выходила потрясающе вкусной, вот только добавляла она в начинку не только говядину, но и свинину, и Рустам не мог ее есть.