Книга Наследники чужих судеб, страница 53 – Ольга Володарская

— После смерти Годзиллы никто не был захоронен на старом кладбище, — заявил Синий. — С моего разрешения точно.

— Но именно под твоей сторожкой обнаружили два трупа. Не где-то у забора. Или в провалах на месте старых могил…

— Под сторожкой тоже провал был. Почвы у нас рыхлые, поэтому могилы и оседают. Правильно сделали, что кладбище закрыли. Еще лет пятьдесят, и оно ухнет вниз, а церковная колокольня накренится, как башня в Пизе.

— Не уводи разговор в сторону, — перебил его Михаил. — Ты знал о том, что под домиком, в котором ты дневал и ночевал, спрятаны тела?

— Конечно, нет. Я хоть и не боюсь покойников, но жить на свежей могиле… Нет, не стал бы.

— То есть узнай ты о ней, позвонил бы в милицию?

— Нет, это вряд ли. Скорее всего, перезахоронил бы тела, и так, чтобы кто-то их нашел, но не я.

— Не верю, что кто-то без твоего ведома мог похозяйничать на кладбище…

— Мог. Я же не двадцать четыре на семь там находился. Ночами особенно часто отлучался. Догадайся почему?

— Ходил к женщинам?

— Приходилось, ведь они на кладбище трахаться отказывались. Не всем так повезло, как моему отцу.

— О чем ты?

— Так ты не знаешь? — удивился Синий. — Думал, тебе тетка рассказала о нем и Марфе. Она как-то застукала их.

— Так вот кто таинственный мужик, от которого она рожала!

Зорин вспомнил отца Синего. Невысокий, коренастый, очень волосатый. Похож на неандертальца, но не воинственного. В глубоко посаженных глазах покой, в движениях плавность. Он плел венки на продажу, сидя на скамеечке возле сторожки. Делал это до последнего, потому что любил свое дело. Когда Синько умер, его разрешили похоронить на старом кладбище. Сразу после этого на дереве, что росло возле могилы, поселились скворцы. Они прилетают каждую весну, поколение за поколением, и так громко поют, что заглушают карканье ворон.

— Марфа любила моего отца, — сказал Синий. — Потому что он единственный ее жалел. Другие издевались. Она туповата, страшновата, родилась в тюрьме (мать ее сидела за убийство мужа и пасынка), выросла в детском доме. С ней никто не хотел общаться. А мой отец, доброй души человек, выслушал, посочувствовал, приголубил.

— Но не признал своих детей? Хотя бы неофициально? — Тот состоял в браке до самой смерти, хоть и не жил с женой долгие годы.

— Марфа на этом настаивала.

— Почему?

— Не хотела, чтоб дети стыдились еще и отца.

— Чем же он был плох?

— А хорош чем? Батю моего все считали полоумным. Сильный, образованный (он в техникуме отучился, получил профессию технолога пищевого производства), а работает сторожем на заброшенном кладбище и ночует там же, хотя у него жена есть. Не потому ли, что извращенец?

— Что еще за глупость?

— Да, и такие слухи о нем ходили. Будто с покойничками он забавляется… — Синий передернулся. — Все драки, в которые я ввязывался подростком, были из-за этого. Если б отец не стал тем, кем стал, я бы… — Он сморщил свое шрамированное лицо, и оно как будто смялось. — Все бы было по-другому. Я отлично учился, нормально себя вел… До поры.

— Опять в сторону ушел. — Зорин не дал ему углубиться в переживания. Его они не волновали.

— Ты сам меня туда увел. Зачем стал о взаимоотношениях отца и Марфы спрашивать? Любопытствуешь? Или думаешь, это Пакетовна девчонок укокошила, приревновав к ним своего мужчину?