Книга Наследники чужих судеб, страница 91 – Ольга Володарская

— Как?

— Отправили на скотобойню. Там я должна была проработать месяц, пока не наступит первое сентября. А там так страшно и противно… — Она передернулась. — Но если б я была хорошей девочкой, то отец устроил бы меня в упаковочный цех.

— Он работает на мясокомбинате?

— Нет, в школе. Он директор нашей, сейминской.

— Твой отец — Михаил Иванович Горобец?

— И ты его знаешь? Этого святого человека?

— На меня он очень хорошее впечатление произвел.

— Как и на всех, — скривилась Фима. — Поэтому я никому не могла довериться. Расскажи я приятельницам (подруг у меня нет, к сожалению), все посчитали бы, что я с жиру бешусь. Забота его, видите ли, мне не по нраву. Гиперопека. А как жить, не зная отца? Или с тем, кто бухает, дерется? — Она говорила все громче, голос ее дрожал, а над верхней губой проступил пот. — А по мне, лучше бы пил и дрался, тогда я бы убила его и села в тюрьму!

— Что ты несешь? — возмутилась Оля. Ей стало не по себе от таких слов.

— Да, занесло меня, — пробормотала Серафима. — Самой стыдно… — Она взяла чашку с чаем, которую поставила перед ней Оля, и сделала глоток. — Я не родная дочь Михалваныча, может, из-за этого не могу его принять? Все во мне противится его любви и заботе.

— Со скольких лет он тебя воспитывает?

— С четырех. Но я помню, как хорошо было без него.

— Я все еще не понимаю, зачем тебе понадобилось убежище на нашем чердаке?

— Там я чувствовала себя спокойно. Могла не только дышать, но и мечтать. Когда пожарные потребовали навести порядок на чердаке, я это сделала и поняла — вот оно, мое место. Анна Никифоровна разрешила мне обустроить лежанку. А еще сломать лестницу. Я как будто обрушила мост, чтобы не позволить врагу пройти. Только ему, потому что я знала лазейку.

Серафима взяла пряник и стала намазывать его маслом. Бабушка и ее научила делать «пирожное».

— Ты не просто так мне все рассказала? — поняла Оля. — Хочешь вернуть себе убежище?

— Нет. Без твоей бабушки даже здесь мне не будет покоя. — Она облизнула пальцы с обкусанными ногтями. На них попало масло. — И я решилась сбежать из плена! Это было осенью прошлого года. Твоя бабушка меня поддержала. И не только морально — достала из закромов сто долларов и мне отдала. Думала, это большие деньжищи, и я на них смогу в Энске квартиру на месяц снять. Я вложила их в свой паспорт, а его убрала в косметичку на молнии. В ней было немного моих украшений (отец с матерью дарили, но я их не носила) и детских фотографий. Я попросила Анну Никифоровну подержать эти вещи у себя, пока я не заберу из дома другие.

— И что тебе помешало довести дело до конца?

— Смерть твоей бабушки. Когда я на следующий день пришла к ней, то обнаружила ее на полу. Анна Никифоровна еще дышала, но слабо и была без сознания. Скорая помощь забрала ее, довезла до больницы… Там она и скончалась.

— Почему ты не уехала из города после похорон? Не смогла еще раз решиться на побег?

— Не смогла найти свой паспорт. Точнее, косметичку, в которой он хранился. А вместе с ним медицинский полис, СНИЛС. Куда я без документов? Только не говори, что их можно восстановить, сама знаю. Но как только я напишу заявление, об этом узнает Михалваныч.

— Ты полгода живешь без документов? — переварив услышанное, поразилась Оля.

— В Ольгино они мне не нужны. Даже в больнице примут, если отец договорится. К счастью, я не болею, и он ничего не подозревает. — Фима обхватила голову руками. — Теперь я точно в западне.