Онлайн книга «Комиссар Конте, сдайте ваш багаж!»
|
– Я и того не читаю. – Жаль… Последнее время, я стал реже читать. И писать стал реже. Вообще, как для писателя, я ничтожно мало написал. Две книги и пьесу, и те никуда не годятся. Разве это можно назвать будущим культурным наследством? Эти типы из Интерпола были правы – я лишь кажусь, делаю вид, что я кто-то, хотя являюсь никем… Хочешь узнать, о чём была моя первая, и скорее всего, последняя пьеса? – Даже меньше, чем попасть в лапы международного сыска. – Да? Знаешь, ты прав. И все они правы. Пьеса – дрянь, или говоря проще – полнейший отстой… Возобновив движение вдоль реки, Конте надеялся, что согласно указаниям на схеме, дальше приток будет сужаться и его будет легче пересечь. И не прогадал: бурлящий приток становился всё тоньше и мельче, что позволяло перейти на другую сторону. Для этого нужно было бы пересечь прихваченные морозцем каменные выступы – но разве это препятствие? Дело плёвое – главное, не терять равновесия… Аккуратно, но уверенно продвигаясь по камням, вопрос Ташлена чуть не сбил Конте с ног: – Слушай, Конте! А ты когда-нибудь любил? – Да чтоб тебя, чёртов идиот! – к счастью, Конте смог удержаться на скользком камне, отделавшись парой мокрых брызг на своём пальто. – Конте, я так много любил, что уже теперь не знаю, что такое любовь. И уже даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь кого-нибудь полюбить. У тебя подобное бывало? – Никогда! – бросил Конте, продвигаясь по камням дальше. Грегуару же каменная скользкая тропа давалась на удивление легко: он просто не замечал преград, будучи увлечённым собственными бреднями. – Любовь…Настоящая, чистая, светлая. Я часто думаю вот о чём: а знал ли я хоть раз, что такое эта самая любовь? Знаешь, женщины в моей жизни были подобны музам: они появлялись словно ниоткуда, и уходили словно в никуда… Они больше не возвращались, сколько бы я за ними не гнался. Все эти любовные истории в моей жизни были подобны узорам калейдоскопа. Яркие, манящие, чудные, но так быстро сменяющиеся друг за другом, и как следствие, исчезающие за пеленой жизни… Ещё несколько раз Конте глупо оступался, замочил штанину и добрую часть ботинка, а дальше чуть не подвернул лодыжку и успел обругаться, на чём свет стоит. После, оказавшись с горем пополам на твёрдой земле, он с облегчением опустился на старую корягу. Ташлен догнал Конте и плюхнулся рядом, лишь слегка утерев лоб шарфом. – А теперь… А теперь, Конте, я думаю… Конте закатил глаза, после чего взбеленился так, что прервал своего меланхоличного друга, и не подбирая тактичных слов, вволю высказался: – А теперь Ташлен заткнись и послушай меня пару минут. Тебя хочется откашлять и выплюнуть на асфальт, оставив под грязной подошвой каких-нибудь барыг. Понял, на что ты похож, Грегуар Ташлен? Нет? Так слушай: ты похож на улитку с проломанным панцирем, на кастрюлю без ручек, которую никто не желает снять с огня – вот настолько ты жалок, мой навязанный проклятым случаем друг. И я могу находить подобные презрительно гадкие примеры до бесконечности. Нет, это не значит, что ты полное дерьмо, нет. На самом деле, ты сам из себя делаешь морального урода, и столетнего, почти выжившего из ума старика. Прекрати думать и начни делать! Прекрати анализировать, просто следуй своим целям, если они у тебя вообще есть. Вот скажем, что мешает тебе лично написать с десяток книг за год-полтора?! |