Книга Убийство одной старушки, страница 78 – Габриэль Сабо

Потрепав кота по тёплой пушистой макушке, комиссар наконец добрался до чердака. Мориез ещё какое-то время не давал ему проходу, но вскоре, словно по щелчку, свернулся калачиком в уголке.

На пыльном дощатом полу чердака можно было рисовать картины – кажется, там не прибирались ещё с девятнадцатого века. Пару шагов, и Конте упёрся в довольно увесистый вазон с низкорослой, но довольно коренастой оливой. Блекло-серые листья были свиты в рожки, вероятно, от недостаточного освещения и постоянной сырости, сам ствол оброс буграми и какими-то неровностями, а под кроной выпячивался меховой комок. Это и был Миши. Маленькое существо, покрытое мехом, напоминало безмолвного серафима на алтарных фресках соборов. Конте обошёл его со всех сторон, подойдя почти вплотную, и даже пытался проверить, дышит ли эта Божья тварь или уже давно превратилась в завяленное чучелко? Оторвав серый листок, он приблизил его к большому, чёрному, словно натёртому носу медведя – дышит!

Короткие, но сильные лапки с длинными, чёрными когтями цепко держались за ствол. Аккуратно, едва касаясь, комиссар провёл пальцем по шерстинкам зверька – чудо, он сморщил свой лакированный носик и приоткрыл малюсенькие глазки, походившие на пару хрустальных бусин оттенка крем-брюле. Миши оттопырил большие ушки-кармашки, подтянул заднюю лапку к туловищу, зевнул, показав розоватое нёбо и… откинулся на спину, на сцепленные между собой сухие ветви, покачиваясь, словно в гамаке. Право, это зрелище заставило Конте наблюдать за медведем с небывалым интересом.

«Так вот ты каков, медведь Миши. Бедолага, тебе бы в самый раз почивать на родине, в тени эвкалиптов и каких-нибудь баобабов. В целом, пассивное и унылое существо, сродни моего секретаря. Но этот в отличие от Карреля хотя бы милый». Миши изредка моргал, медленно поворачивая головой по сторонам. Внезапно медведь вытянул шею, и приподнялся, оглядываясь по сторонам. Увидев искомое, он медленно, подобно удаву, растянулся по стволу, оставив задние ноги у кроны, а передние жадно потянул к тарелке с эвкалиптом, стоявшей на грунте оливы. Наконец, Миши принялся пережёвывать первую порцию ужина, издавая приятный, смачный хруст.

«А вот и твой ужин – суповая тарелка, набитая этой вонючей осокой. Ладно, приятного аппетита, Миши, не смею больше мешать».

За вазоном был старый, слегка приоткрытый сундук. Откинув его крышку, Конте рассмотрел различные старые тряпки и уже померкшую от времени бижутерию, а также прочую дребедень – всё, как и говорил Моро. Немного порывшись в старье, комиссар наткнулся на нечто интересное аж на самом дне сундука. Хороший улов – это было тот самый бельгийский «Лепаж».

Комиссар достал увесистое ружьё.

– Порох… Порох-порох. Да он был в ходу. Как интересно… Да заходите уже, не стесняйтесь, хватит дышать мне в затылок. Это я у вас в гостях, а не вы у меня.

Чутьё не подвело Конте: он был там не один. Жофруа с виноватым видом выглянул из-за угла.

– Вы очень, правда, очень умный! Теперь вы обо всём знаете.

– Не очень умный, есть кое-кто поумнее. Так ведь, Мориез?

Кот Мориез сверкнул своими пронзительными глазами, словно понимая, что о нём говорят.

– Несомненно, он умнейшее существо. Простите меня, мсье Конте, за это плутовство. Вы понимаете, это было вынужденно, даже после её смерти. Разыгрывать на протяжении десятилетий эту клоунаду было не просто, а для правды оказалось слишком поздно.