Книга Сумеречный гость, страница 47 – Ольга Кунавина

– А что, их у него было много?

– Достаточно. С одной из них я училась в одном классе. – Варя невольно улыбнулась. – Не поверишь, у этого человека рождались одни девочки.

Они немного помолчали, а затем Варя сказала:

– Ну что, пойдём назад?

– Да, нужно возвращаться, – кивнул Максаков. – Мне пора ехать в город.

«Ну, вот я и получила ответ на свой вопрос», – подумала Варя.

– Фирме, в которой я работаю, предложили реставрацию одного интересного здания, – неожиданно произнёс архитектор. – В нём много лет была коммуналка. Но теперь жильцов расселяют. Осталось несколько семей. Мы с коллегой начали работу над проектом, и вот сегодня утром, когда я уже ехал сюда, мой товарищ позвонил и сообщил, что нашёл старый чертёж архитектора, спроектировавшего это здание. На этом чертеже указан лифт, которого нет.

– Что это значит? – не без труда справившись с разочарованием, спросила Варя.

– Это значит, что в одной из стен дома может быть спрятан дореволюционный подъёмник. Мы договорились сегодня вечером поломать голову над этой загадкой.

Они вернулись к дому Анны Ильиничны и подошли к машине.

– Я очень благодарна тебе за помощь, – сказала Варя.

Максаков улыбнулся в ответ.

– А в следующую пятницу ты тоже будешь копать здесь картошку? – спросил он.

Варя засмеялась и покачала головой:

– Уверена, Анна Ильинична постарается докопать её. Она не любит растягивать дела.

– Вот и хорошо, – весело произнёс архитектор. – Дело в том, что на этой неделе будут проходить разные торжества по случаю столетия со дня рождения моего деда. В среду я буду участвовать в телевизионной передаче, посвящённой ему, а в пятницу состоится открытие мемориальной доски на доме, где он прожил много лет. Сейчас там живёт моя тётя, я тебе о ней уже говорил. Так вот после открытия Ирина Николаевна устраивает обед для небольшого круга людей. Мне было бы приятно, если бы ты согласилась побывать вместе со мной на открытии, а потом подняться к ней на обед.

Варя глубоко вздохнула.

– Ну, раз ты помог сегодня моей тёте, то почему бы мне не отобедать у твоей? – сказала она. – К тому же я никогда не присутствовала на открытии мемориальной доски.

Действительно, гостей у Ирины Николаевны Максаковой, высокой стройной женщины лет семидесяти, с красивыми тёмно-серыми глазами, было немного – всего десять человек. Все они сидели в гостиной, обставленной мебелью красного дерева и украшенной картинами и лежавшим на полу персидским ковром с чудесным богатым орнаментом, пока хозяйка хлопотала на кухне, завершая последние приготовления. Среди приглашённых находилась не только Галина Сергеевна, но и та самая Моника, о которой она упоминала. Это была очень худая голубоглазая блондинка с острым подбородком, лет сорока пяти, сидевшая в кресле со скромно сложенными руками на правом колене. Временами на её тонких губах появлялась снисходительно-ироничная улыбка, свидетельствовавшая о том, что Моника не одобряет высказывающегося гостя, но особенно часто улыбка стала появляться, когда речь зашла об отце Феликса.

– Я вижу, что вы не согласны со мной, уважаемая Моника Игоревна, – произнёс стоявший возле окна пожилой мужчина, у которого вместо галстука был элегантно повязан шейный платок.

– Да, Аркадий Петрович, – с некоторым вызовом произнесла блондинка. Её и без того прямая спина стала ещё прямее. – Черты барокко появились в работах Александра Николаевича исключительно благодаря Галине Сергеевне, точнее, её роли мадам де Монтеспан в пьесе «Любимец короля», декорации к которой делал Александр Николаевич. Он был восхищён тем, как она сыграла эту изумительную женщину, которая смогла продержаться столько лет рядом с Людовиком XIV!