Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 87 – Майя Яворская

– Так купил бы сам, если они тебе так нравятся, – парировала Самойлова.

– Я слишком ленив, чтобы специально для этого заходить в магазин. Это во-первых.

– Сам виноват. Тогда терпи.

– Не перебивай, я еще не закончил. Во-вторых, это как раз тот случай, когда минус на минус дает плюс.

– В каком смысле?

– В таком. Я благодаря тебе так редко ем углеводы, что это стало благотворно сказываться на фигуре.

– Тогда чего возмущаешься? Я для тебя просто благодетель. Спасибо мне сказать должен. Ешь, не стесняйся.

Брат с тоской уставился на куски загадочной снеди и впал в транс. Хозяйка тем временем продолжала что-то без остановки говорить, но Кирилл включил звук лишь в тот момент, когда сестра затронула больную тему.

– …зевнула, и тут же в рот залетело какое-то насекомое. Выплюнуть его не успела и раздавила зубами. На вкус оно оказалось, как ни странно, сладким. Я вот думаю: может, в Юго-Восточной Азии потому насекомых и едят? Надо будет попробовать, – размышляла она.

– Зюзя, только давай без меня, если надумаешь собирать для котлет дождевых червей или личинок майских жуков на завтрак накопать, – запротестовал брат.

– Спасибо за идею! Обязательно в следующий раз чего-нибудь наловлю и пожарю с яичницей. Специально для тебя.

Кузьмич, не обращая на них внимания, дожевывал второй кусок того белого нечто, что лежало в блюдце. Но на него ориентироваться не приходилось. Приятель отличался удивительной всеядностью и потрясающей прожорливостью. Кирилл, чтобы не обижать сестру, взял аккуратно кусок и положил в рот. Не умрет же он, в конце концов, оттого, что проглотит это? Да и есть хотелось зверски. Оказалось, не все так страшно. Шар состоял из двух видов сыра – снаружи плотного и эластичного, внутри мягкого, больше похожего на густые сливки.

– Странно, но это вполне съедобно, – заметил с удивлением Самойлов, облизывая пальцы. – На тебя это совсем не похоже. Теряешь сноровку?

Хозяйка в ответ только показала язык.

Кира со своей болтовней забыла положить на стол салфетки. А пальцы вытереть было необходимо. У Кузьмича такой проблемы не возникло: он вытер руки об себя, прямо о дорогой костюм. Девушка посмотрела на следы, оставленные на шерстяной ткани, и только вздохнула. Приятель не только одевался странно, но и относился к вещам наплевательски, впрочем как и ко всему своему внешнему виду.

Наконец хозяйка поставила чашки с чаем, салфетницу, положила остальные угощения и перестала суетиться. Ей хотелось как можно быстрее обсудить то, что занимало ее больше всего.

– И вот, после моих визитов к Бойко и в арт-салон покойной Наташи, вопросов у меня только прибавилось, – подвела итог своему рассказу Кира. – Да, Андрей – геммолог, а не огранщик. Причем очень хороший эксперт, судя по отзывам. В свое время через его руки проходили просто уникальные камни. Вероятно, и в последнее время такие были. Но оттого яснее не становится, откуда у него копия документа. Что еще у меня здесь не вяжется, так это его постоянное сознательное нищенствование. Если Копылов отдавал на огранку хорошие камни и продавал, то зачем продолжал работать в училище? И кому сбывал украшения? Если не сбывал, то где они и почему Андрей их не продавал? И откуда получал такое сырье?

– А часто он обращался к огранщику? – поинтересовался брат.