Книга Дилемма Золушки, страница 100 – Елена Логунова

– Только в мое время это была улица Желябова, – кивнула Ольга Ивановна.

– Твое лицо было последним, что я увидела, когда теряла сознание, – призналась Марфинька. – И первым, что я вспомнила, когда пришла в себя. Я даже сказала кому-то: «Это Ляля!», но меня, конечно, не поняли.

– Мне послышалось «Ты, Ляля!». – Я хлопнула себя по лбу. – И – да, я ничего не поняла, подумав: вы что-то путаете, потому что еще не пришли в себя.

Ирка посмотрела на меня с укором. «Что ж ты за Шерлок с таким-то невниманием к деталям?» – ясно читалось в ее все еще больших анимешных глазах.

– Значит, Ольга, это вы были одной из тех прекрасных «нетеатральных» дам, которые присутствовали на приватном фуршете в гримерке Бориса. – Тетушка с присущей ей добросовестностью пыталась разобраться в ситуации. – А вторая красавица?

– Профурсетка в карнавальном японском наряде? – Ольга Ивановна поморщилась. – Понятия не имею, кто она! Брат обещал после представления нас познакомить, но не успел, да не особо-то и хотелось.

– Бедняжка Ляля, Боря погиб у тебя на глазах! – Марфинька утерла невидимую слезинку.

– Соболезную, – сказала воспитанная тетушка.

– Я сама чуть не умерла, – пожаловалась Ольга Ивановна и помассировала область сердца. – Такие переживания в моем возрасте… Спасибо, у театра во время съемок дежурила неотложка, мне вовремя помогли.

– Но ваше знакомство с Гейшей так и не состоялось, – с сожалением пробормотала я.

Было бы очень кстати, скажи нам сейчас Ляля ФИО подозрительной красотки.

– Что мне та девка, – неожиданно зло сказала Ольга Ивановна. – Брат обещал встречу с внуком, потому я и прилетела в Россию! Ванечка… Он очень похож на меня в ранней юности, такой же бунтарь и изгой. – Ее тон потеплел.

– Тоже сбежал из дома? – догадалась тетушка.

– И тоже не желал возвращаться, – кивнула Ольга Ивановна. – А у меня возраст, сердце, в любой момент… Я не могла не попрощаться с Ванечкой. – Она схватила чашку и уткнулась в нее, стараясь скрыть эмоции.

– Ванечка – очень красивое имя. – Тактичная тетушка сменила тему. – Наверное, внука назвали в честь вашего папы, Ивана Сергеевича?

– Что? Нет, при чем тут папа? – Ольга Ивановна фыркнула, едва не расплескав чай. – Он не простил меня, а я – его, какое тут «в его честь»! Ванечка – это домашнее прозвище: моего внука зовут Бо, и тоже не в честь Бориса, не подумайте. А как сократишь имя Бо, в котором всего-то две буквы? Никак. А ведь у ребенка должно быть уютное домашнее имя, вот я и сделала его из фамилии. Он же Ван, Ван Бо: Ванечка.

Громко звякнула, упав на крепкий антикварный стол, серебряная ложечка. Ирка замерла с открытым ртом и вытаращенными глазами, тетушка, наоборот, зажмурилась.

«Дзи-и-и-инь!» – очень удачно заполнив паузу, заверещал дверной звонок.

– Прошу прощения. Вот, наверное, и он! – Просиявшая Ольга Ивановна выскользнула из-за стола и скрылась за дверью.

– Кто – он? – Я снова ощутила головокружение.

– Ах, боже мой, вот это поворот! – Марфинька схватилась за голову.

А тетушка, обычно такая вежливая и культурная, наклонилась над столом и яростно прошипела:

– Линяем отсюда, с-с-срочно!

– Почему? – Мое головокружение усилилось.

– Я не хочу быть тем, кто скажет бабке, что ее внук мертв!

– А он точно мертв?

– А есть сомнения?!

– Ванечка, это ты, милый? – донеслось из прихожей под шум открываемого замка.