Книга Дилемма Золушки, страница 32 – Елена Логунова

Я встала, спрятала смартфон и оглядела присутствующих, как полководец, планирующий предстоящую битву.

– Ирка, ты идешь со мной. Наведаемся к одному старому знакомому. Марфа Ивановна, вас я попрошу отыскать приглашение на роковой бенефис, Аметистов говорил, это уникальная открытка ручной работы. Надеюсь, вы ее сохранили?

– Конечно, как же иначе! – Марфинька подплыла к секретеру красного дерева, повернула фигурный бронзовый ключик – с мелодичным звоном выдвинулся ящик, обитый изнутри зеленым бархатом. – Даже искать не нужно, я положила ее в альбом. Вот!

Она с усилием подняла фолиант в тисненой коже. Большой, увесистый, с металлическими уголками и накладным замком, он пугающе походил на гримуар колдуньи.

– Что это, книга заклинаний? – живо заинтересовалась Ирка. – А волшебной палочки нет?

Она большая поклонница книг про Гарри Поттера.

– Акцио! – Я подыграла подруге, вспомнив заклинание призыва.

Фолиант в руках хозяйки послушно переместился к столу и лег на скатерть.

– Ах! Считайте, тут вся моя жизнь! – Марфинька одной рукой утерла воображаемую слезинку, другой раскрыла альбом и стала перелистывать плотные картонные страницы, заполненные фотографиями, открытками, записками, засушенными цветами и перемежающиеся листами полупрозрачной папиросной бумаги.

– О, это фото я помню! Это же мы с тобой в эвакуации! – Тетушка загляделась на небольшой снимок, поблекший и порыжевший настолько, что мне показалось, будто на нем запечатлена пара бурых медвежат. На самом деле – два маленьких ребенка в косматых шубках, крест-накрест перетянутых теплыми платками. – А это уже после войны, в пятидесятых, на субботнике… Вот только где?

– В Таврическом, тогда как раз шла первая реставрация сада, – легко ответила Марфинька. – Как сейчас помню, мы с тобой добросовестно покрасили лавочку, а Гера Корсун, дурачок, на нее сел…

– И испортил вполне еще годные габардиновые брюки!

– А они были не его, а папины! Парадно-выходные! Гера надел их без спросу, чтобы покрасоваться перед нами…

Старушки-подружки развеселились и захихикали, склонившись над альбомом.

– Это все очень интересно, и мне жаль вас прерывать, – сказала я совершенно искренне, – но так мы никогда не доберемся до Барабасова. Можно мне ту его пригласительную открытку? И продолжайте свой сеанс приятных воспоминаний.

– Да это не открытка, а настоящая картина, только маленькая. – Марфинька перевернула талмуд, чтобы листать его с конца. – Можно вставить в рамочку и повесить на стену! Смотрите.

Она соорудила подобие рамочки из собственных пальцев и заключила в нее упомянутую картину – прямоугольный кусочек белого картона с изящным рисунком.

– Позволите взглянуть на текст?

Марфинька протянула мне открытку, я перевернула ее. «Марфа Ивановна Зарецкая +1», – вывел там кто-то удивительно красивым почерком. Буквы были идеально ровные, а завитушки – совершенно одинаковые, словно их напечатали, а не выписали от руки, хотя кто бы стал запускать станок для изготовления одного экземпляра.

– Аметистов сказал, всего было десять таких приглашений, каждое на два лица. У художника, который рисовал и подписывал открытки, наверняка имелся список. Вот бы нам на него взглянуть? – Я пристально посмотрела на Марфиньку.

– Задача ясна! – энергично кивнула она. – Съезжу в театр и поговорю с тамошним художником.