Книга Дилемма Золушки, страница 30 – Елена Логунова

– Мастодонт, – подсказала тетя Ида.

– Нет, мастодонты вымерли, а дракон неубиваемый, то есть он гораздо круче, – не согласилась с ней Марфинька.

– Простите, но я не поняла: что-что припрятал Аметистов? Каких таких бабушек? – вмешалась Ирка, не поспевающая за развитием сюжета.

– Бабуши, детка, не бабушки! Бабуши – это такие туфли с загнутыми носами и без задников. У нашего Маленького Мука они были сафьяновые, с вышивкой золотом и бирюзовым бисером, очень красивые. – Марфинька, большая модница, выразительными жестами обрисовала в воздухе очертания упомянутых бабушей и мелким шевелением пальцев принялась тщательно вырисовывать на них этнические узоры.

– Странно, что мужчина носил такую нарядную обувь, – отметила подруга.

– Так в театре же! – напомнила я, спешно проглотив пирожок, чтобы тоже поучаствовать в разговоре.

– Если вы про Барбариску, то у него были проблемы с ногами. Бабуши в таком случае самая подходящая обувь, они и пятки не натирают, и на пальцы не давят, – со знанием дела объяснила Марфинька. – А если про Маленького Мука, то его роль у нас почти четверть века играла Маргарита Клочкова.

– Кто такая?

– Не знаете? – Марфинька довольно ухмыльнулась. – Сик транзит глория мунди…

– Так проходит слава мирская, – машинально перевела я для Ирки, которая не знает латыни.

– А между тем Маргарита Клочкова была народной артисткой, – продолжила Марфинька. – Я с ней, конечно, не дружила, но и не ссорилась, у нее же было свое амплуа – травести, она и в пятьдесят успешно играла мальчиков.

– Я ее помню, – сказала тетя Ида. – Маленькая такая, тощенькая, легкая, как воробушек…

– И с лапами, как у гуся, – с широкой улыбкой закивала Марфинька, радуясь то ли тетушкиной памятливости, то ли возможности позлословить. – У Ритки при ее детской комплекции нога была сорок второго размера, представляете? Собственно, потому-то бабуши Маленького Мука и достались Барбариске: никому больше они не годились, а он тоже носил сорок второй. К тому же Ритка страдала плоскостопием, и вся обувь, даже те самые бабуши, у нее была на каблучке. А Барбариске и это оказалось на руку, точнее, на ногу, – она сопроводила собственную незатейливую шутку заливистым смехом, – он же был невысок и не упускал возможности добавить себе роста.

– А если все же представить, что туфли и впрямь украли, кто мог это сделать и зачем? – Я попыталась повернуть беседу в русло детективного расследования.

– Фанаты, – уверенно сказала Марфинька и сделала страшные глаза. – О, это кошмарные люди! Клянутся тебе в вечной любви и преданности, а сами тащат втихаря все, что плохо лежит. Знали бы вы, сколько у меня увели пудренниц, вееров, флаконов, заколок и шпилек! Носовые платки из кармана вытаскивали! Пуговицы отрывали!

– Кстати! – Я вспомнила, что отдала ребенку подобранную в театре пудреницу, и хотела поинтересоваться, где она сейчас, но не успела: помешал телефонный звонок.

– У аппарата! – деловито откликнулась тетушка, придавив смартфоном игривый локон на виске. – Да… Понятно… Ничего страшного… Всего доброго.

Она отлепила свой аппарат от уха и сообщила:

– Отбой воздушной тревоги, капитан Петров к нам не придет.

– Но почему? – расстроилась Марфинька.

– Отпала необходимость. Смерть гражданина Барабасова признана несчастным случаем.