Книга Дилемма Золушки, страница 86 – Елена Логунова

– Музей, как интересно! – неискренне восхитилась я. – Спасибо, не надо. Давайте начнем с рабочего места Розы Марковны Ароновой. Проводите нас, пожалуйста, в ее кабинет.

В кабинете Розы Марковны было жарко, душно и пахло табаком. Заметив, что я отшатнулась от двери, Элина Яковлевна извинилась:

– Прошу прощения, не успели проветрить.

Я сделала над собой усилие – не выношу табачный дым – и переступила порог.

Кабинет оказался довольно просторным – как и говорила Марфинька, квадратов двадцать, потолок с лепниной, неработающая голландская печь. Большую часть помещения занимал огромный стол: три метра в длину, полтора в ширину, подсчитала я, зная размеры стандартного листа фанеры – мы использовали такие, когда делали ремонт в своей новой квартире. Здесь два листа фанеры постелили поверх основы, соорудив столешницу, часть которой явно использовалась для раскроя ткани – на светлом дереве местами видны были следы мела и карандаша. Стоял суперстол одним торцом к двери, другим – впритык к широкому подоконнику.

– Да и как проветришь, когда под самым окном курилка. И батареи шпарят, – бормотала вошедшая вслед за мной и Иркой Элина. – Роза Марковна вечно сидела с открытым окном.

– Откроем и мы. – Моя подруга не спросила – уведомила о намерениях и, присмотревшись, как это сделать половчее, пошла в обход большого стола справа.

Левая створка окна, похоже, не открывалась в принципе: шпингалет, удерживающий ее, закрасили так, что он образовал монолитную конструкцию с подоконником. Это определило функциональность последнего: левая половина подоконника служила полкой для посуды. На ней стояло большое блюдо под стеклянным колпаком – такие еще называют тортницами, а в нем – маленькие блюдца с чашечками размером с рюмку.

Я обошла стол слева и присмотрелась. Сервиз под колпаком был не кукольный, настоящий и дорогой – из полупрозрачного китайского фарфора. Вряд ли им часто пользовались – стеклянный купол утратил блеск, сделавшись матовым от пыли. Рядом стояли обычные фаянсовые кружки: белые, вместительные – граммов на четыреста.

Я вспомнила, что Марфинька говорила: заварив чай, они с Розой Марковной оставили кружки и пошли мыть руки.

Лучше бы они оставили без присмотра микроскопические китайские чашечки. В те никак не получилось бы налить приличную порцию отравы, а вот в большие кружки…

Я огляделась в поисках пузырька с лекарством – мне представлялось, что он должен быть где-то рядом, – и сняла крышку с большой красивой шкатулки в палехском стиле. Есть! В шкатулке лежали чайные ложечки, перетянутая резинкой пачка бумажных стиков с сахаром и чайные пакетики. И тут же лекарства, да не один пузырек, а с полдюжины разных!

Я оглянулась на сопровождающую нас пресс-барышню:

– Роза Марковна была нездорова?

– Я мало что об этом знаю, – неохотно ответила она.

– Вы, Элиночка, вообще мало о чем много знаете, – донеслось со двора.

Ирка уже успела открыть его, откинув правую створку к стене.

Я наклонилась, чтобы выглянуть в открытый проем, и неуверенно предложила:

– Граф Глостер?

Снизу граф был в бархате, сверху в твиде, на шее – мохеровый шарф крупной вязки, на голове – шапочка с помпоном. Их светлость изволили курить в компании стройной дамы в телесном трико и побитой молью мантии, раскрашенной «под горностая».