Книга Дилемма Золушки, страница 89 – Елена Логунова

– Какой еще мальчик? – Недовольная Элина уже и не пыталась расправить заузленные брови.

– Да, что за мальчик? – спросила я.

Мне-то Лапиков и ответил:

– Какой-то протеже Барабасова, не знаю имени, не имел сомнительной чести быть представленным. Такой… Мальчонка-китайчонка.

– Итак, мы выяснили, что Барабасов несколько последних месяцев покровительствовал какому-то молодому азиату, возможно китайцу, – сообщила я внимательно слушающей тетушке. – Хотел даже устроить того в театр художником-оформителем, но Аметистов его и слушать не стал, у него на эту должность имелся другой кандидат…

– Родственник какого-то влиятельного знакомого, – добавила Ирка.

– Не думаю, что это важно. – Я недовольно глянула на нее. – Давайте не будем отвлекаться на несущественное, проведем ревизию основных фактов.

Подруга жестом показала, что закрывает рот на замок-молнию, и выразительно поморгала: продолжай, мол, я молчу, молчу.

– Однако Барабасов все-таки устроил своему протеже частный заказ: изготовление альбома с рисунками для Розы Ароновой.

– В чем заключалась суть заказа? – Тетя Ида занесла над чистым листом бумаги остро заточенный карандаш.

– Собрать эскизы, сделанные в разное время самой Розой, зарисовать те костюмы, изображения которых не сохранились, и оформить все в один альбом.

– То есть протеже Барабасова – художник. – Тетушка сделала пометку и напомнила: – А ведь в этой истории уже был один молодой китайский художник – некто Юся, он же Ван Бо.

– Ван из ванны, – сострила Ирка и под нашими неодобрительными взглядами снова застегнула рот на молнию.

– Мог ли этот Юся – Ван Бо быть тем протеже Барабасова? – Тетя задала риторический вопрос и сама же на него ответила: – Вполне, почему бы и нет. Но Ван Бо, как мы знаем, погиб. Тогда кто же отравил лекарством Марфу и Розу?

– И, возможно, самого Ван Бо. – Я потерла лоб. – Он ведь тоже принял избыточную дозу того же средства.

– Если бы мы об этом не знали, было бы очень удобно обвинить во всем именно этого Ван Бо. – Тетя вздохнула с сожалением. – Он был вхож в театр, зарисовывал наряды в костюмерной и наверняка заглядывал к своей заказчице Розе в кабинет. Значит, мог услышать разговор Розы и Марфы, подлить им в чай отраву, а потом позаимствовать в костюмерной белый халат из спектакля и навестить недобитую жертву в больнице. Мог бы, если бы сам уже не был мертв.

– У меня мурашки по коже побежали, – призналась Ирка. – Мы как будто в кино про зомби оказались.

– Давайте оставаться в границах реальности, – поморщилась тетушка. – Зомби исключаем. Кто еще мог подслушать беседу Розы с гостьей за чаем с пирожными?

– Да кто угодно, – уныло признала я. – Они сидели у открытого окна, за которым курилка, куда бегают все театральные, да и с улицы туда подойти не проблема. Там такое укромное место – пушистая елочка прекрасно закрывает его от крылечка служебного входа. И для подслушивания самое то, и плеснуть чего-то в оставленные без присмотра кружки – никаких сложностей: подними руку, сунь в окно и лей что хочешь.

– И камеры там, конечно, нет?

– Конечно, нет. Она всего одна – у парадного входа.

Мы с тетей замолчали.

– Вжжжж! – Ирка с металлическим дребезжанием расстегнула воображаемую молнию на своих устах. – Можно теперь и мне сказать, если вы уже в тупике? Кто попало подслушать и опоить бабулек не мог. То есть мог, но только подслушать и опоить. А взять в костюмерной халат из «Незнайки» у постороннего человека не вышло бы, значит, это точно кто-то свой – театральный.