Книга Пани Зофья. У вас след от решетки, страница 47 – Яцек Галиньский

– Пропустите. – Я протиснулась в продол. – Матерь Божья, что ж вы так ползете!

Я первой оказалась у актового зала. Надзирательница открыла дверь.

Я ворвалась внутрь, словно судебный пристав. Мне хотелось занять место в первом ряду, но ни рядов, ни сцены не было, только лысоватый полноватый мужичок в белых кроссовках и пестрой рубашке расставлял шаткие стулья вокруг двух столов.

– Вообще хорошо бы поторопиться, – начала я, не поздоровавшись. – В конце концов, скоро писателя приведут.

Он несколько ускорился, а закончив, глубоко вздохнул. Выпрямился, насколько смог, и пробормотал себе под нос:

– Это я. Встреча со мной.

Божечки, вот беда, как досадно. У меня сахар, вероятно, упал до нуля, а может, и ниже. Следом упала и я прямо на один из его стульев. Наверное, для этого он их и расставлял. Единственной причиной, по которой я просидела на нем до самого конца, было то, что после такого падения я не могла собраться и подняться. Юнец лет сорока, с двухдневной щетиной, которую он отращивал, возможно, недели две. Что он мог знать о жизни? Хотя если он был представителем современной польской литературы, то это даже хорошо – не так печально будет покидать этот мир.

– Что вы написали? – спросила я.

– Криминальную комедию, – ответил он.

– То есть на Нобелевскую премию вы не претендуете?

– Гражинка, не цепляйся, – сказала Мариолька.

– Зофья.

– Какая разница.

– Зачем вы сюда пришли? Только не обижайтесь, что так спрашиваю. Я из любопытства.

– Я ищу вдохновение, идеи, интересные истории, персонажей…

– Я могу рассказать вам свою историю. Из нее получилась бы книга.

– Ну да. Наверняка. Но я не знаю, хватит ли у нас времени.

Я подозрительно посмотрела на него.

– Вам неинтересно?! – спросила я, слегка повысив голос.

Все присутствовавшие посмотрели на меня, потом на него. Он, наверное, хотел улыбнуться, но по его пухлому лицу пробежал лишь нервный тик. Писатель тяжело задышал и начал нервно тереть лоб.

– Я этого не говорил, – наконец произнес он.

Стиснув зубы, я откинулась на стуле и глядела презрительно.

И снова все взгляды устремились на гостя.

– И что же вы сказали? – спросила я.

– Ну… ничего такого.

Бам! Я стукнула по столу.

Он подскочил!

– Чего вы так испугались! – рассмеялась я. – Поглядите, какой пугливый! Да, девочки?

Я со смехом огляделась. Да. Всем было так же весело, как и мне. А ему – нет.

– Какое-то слабенькое у вас чувство юмора, – заметила я. – Вы точно комедиограф?

Писатель снова попытался улыбнуться, но нервное подергивание лишь искривило его губы. Он вытер лоб и взглянул на часы.

– Не волнуйтесь, – сказала я. – У нас есть время. Я расскажу вам свою историю. Но только!

Я поглядела на него, угрожающе прищурив глаза и придвинувшись ближе. Он побледнел.

– Вы ведь не собираетесь украсть ее у меня, правда? – спросила я гипнотизирующим голосом. – Потому что я найду вас, и тогда вам придется несладко…

Он отрицательно помотал головой.

– Ну! – крикнула я и еще раз стукнула рукой по столу.

Он вскочил, а я снова оглядела остальных девочек. Ха! Опять сработало. Они все смеялись. Я улыбнулась и кивнула. Было даже веселее, чем в клубе для пенсионеров!

Затем я рассказала ему о курице по акции, об ограбленной квартире, о попранном ногами парадном мундире, о Хенрике, моем сыне-неудачнике, апельсинах, творожнике, омлете. Все в мельчайших подробностях. Писатель в жизни не слышал такой хорошей истории. За битых два часа он даже не пошевелился. Смотрел на меня широко раскрытыми глазами и только сглатывал слюну. Он был молод и вынослив, но я все равно время от времени легонько тыкала его, чтобы проверить, достаточно ли он сосредоточен. Образцовый слушатель.