Книга Пани Зофья. У вас колесо отвалилось, страница 61 – Яцек Галиньский

– Давайте я вашу квартиру покараулю.

– Вы что, с ума сошли? Еще чего! Я вам не доверяю. Взгляд у вас неприятный. Я вас не знаю и не знаю, кто вы такой. Вы, может, сами преступник, убийца или извращенец.

– Не преувеличивайте.

– Извините, но наперед знать невозможно. Невозможно.

И я со значением посмотрела на него. Бездомный, наверное, сообразил, что и он мог оказаться именно таким злодеем.

– А как вы полагаете, – начал после некоторого размышления бездомный, – если бы я украл буханку хлеба из магазина, у хозяина которого пекарня, два магазина и четыре квартиры в Старом городе… а этот хозяин нанимает в свою пекарню нелегалов и принуждает их к рабскому труду… неужели вы думаете, что я, укравший хлеб, был бы преступником?

– Что за вопрос? Разумеется, да! Вор и бандит, а может, еще и извращенец. Пекарь – благородная профессия. Человек, который тяжко трудится. Каждый день встает до рассвета, печет хлеб, чтобы людям было что есть. И бездельник вроде вас хотел бы этот хлеб украсть безнаказанно?

– Благородная профессия? Людей, о которых вы говорите, давно не существует. Это бизнес, эксплуатация. В каком мире вы живете?

– Да уж не в вашем.

Все, с меня хватит бесцельных споров с этим человеком.

– Вообще, когда вы так злитесь, то похожи на одну актрису, – ляпнул бездомный ни с того ни с сего.

– Заметили наконец. – Я поправила волосы.

– Как же этот сериал назывался? – Он почесал голову. – Знаю. «Пора готовить».

– Да? – Я удивилась, потому что у пани Шафлярской там ролей не было.

– Да, там была такая актриса. Приятная, умная, естественно, очень красивая…

– Официантка? – спросила я.

– Нет, ее сестра, повариха.

– Эта толстуха?! – рявкнула я, красная от злости.

– Я не обратил внимания. Наверное, нет… – Бездомный начал путаться в показаниях.

– Вон отсюда! Вон из моего дома!

– Извините, я ошибся. Вы похожи именно на ту официантку! – Он чуть на колени не упал, умоляюще сжав руки.

Я, конечно, переела творожника, но чтобы меня настолько раздуло? Какая бесцеремонность.

– В последний раз говорю: убирайтесь.

– Без штанов?

– Ладно, я пойду. Вам повезло, что мне надо в полицию и у меня нет времени с вами препираться. Достойный доверия, порядочный и отзывчивый сосед, Голум, проследит, чтобы вы убрались, откуда пришли, – решительно объявила я.

Бездомный захохотал самым наглым образом.

– Что тут смешного?

– Смешное прозвище.

– Вы опять за свое? Это не прозвище, это имя киногероя.

– Вы это кино смотрели?

– Нет, но я в состоянии представить себе, как выглядит американский киноактер.

– Вот бы вы удивились. Посмотрите, пожалуйста.

– Не злите меня еще больше. У меня уже сил нет!

– Он же чудовище, урод. Облезлый, глаза вылупленные. Ничего гаже и плюгавее и вообразить нельзя.

Я села.

– Я вижу, вы ничего об этом фильме не знаете. Вы это назло говорите? Хотите уязвить моего соседа? Вы понятия не имеете, что он за человек.

– Это правда, клянусь. Могилой матери.

Я с минуту смотрела на этого бездомного мошенника, который пытался меня запутать.

– Слушайте. Я иду в полицию, у меня там важное дело. Вы себе не представляете, какие вещи в мире творятся. А вы тем временем оденетесь по-человечески и исчезнете отсюда. Поняли?

– Да.

– Чтобы духу вашего тут не было.

Я взяла тележку, противень и вышла.

И постучалась к Голуму.

Он открыл еще раньше, чем я перестала стучать. Значит, был на своем посту. Точно. Возле двери стоял купленный по случаю барный стульчик.