Книга Золотое правило молчания, страница 39 – Галина Владимировна Романова

То страшно представить, во что это может вылиться!

— Так что с уликами? Почему они были, а не есть?

— Я их уничтожил.

— Но зачем?! — взвизгнула она так громко, что самой уши заложило.

Сильно сутулясь и чувствуя себя древней бабкой, Анна вернулась на место. Мешковато села. И повторила много тише:

— Зачем?

— Затем, что эта тварь оставила улики у меня под стиральной машинкой. Она их там спрятала. Не знаю мотива: просто спрятать понадежнее или меня впоследствии подставить. Но она спрятала там орудие убийства: нож!

Фокин опять ехал на работу без завтрака. Желудок неприятно заныл, когда он влил в него натощак стакан черного скверного кофе на заправке. И снова в голову полезли неприязненные мысли о Жанне.

Как-то слишком быстро и рьяно она удрала от него. Прямо накануне помолвки. Он ведь ничего такого, так? Разговор зашел про вино. Потом она вдруг принялась подсчитывать убытки. Тут ему позвонили с работы…

Так ведь неоднократно случалось. Его дергали и из-за праздничного стола, и из ресторана, и из постели под утро поднимали телефонными звонками. Преступники не выбирали, когда господину Фокину будет удобно выехать на место преступления. Они творили зло по собственному расписанию.

Жанке было об этом хорошо известно. Это не являлось для нее тайной за семью печатями. Он ее сразу предупреждал, если что. Раз решила связать свою жизнь с полицейским, будь готова соответствовать! Терпение и еще раз терпение. Она будто и терпела, а потом вдруг — бац, и все разрушила. Устроила скандал на пустом месте.

Повод был нужен? Потому что появился кто-то?

— Сто процентов, — соглашаясь, покивала на днях Леонова, когда он принялся рассуждать вслух о своих обидах. — Этот дядя, что с ней на фото на отдыхе, очень крутой и богатый. И Жанка твоя уже в соцсети выложила фотку с кольцом. О-очень крупный камень на пальце!..

У Жанки на пальце было кольцо с бриллиантом, а у него желудочные колики.

— Сгоняешь в аптеку? — войдя в кабинет и забыв поздороваться, спросил перво-наперво он у Леоновой. — Таблетки какие-нибудь или порошки от желудка. Сгоняешь?

— Нет, — вскинула она голову и скрестила руки на груди, глядя с насмешкой и жалостью. — Тебе, майор, пожрать надо чего-нибудь, а не таблетки. Опять без завтрака?

— Так точно, — вздохнул Фокин, вешая пуховик в шкаф. И поморщился: — Ноет, блин…

Леонова со вздохом наклонилась к ящику стола и чем-то зашуршала. Видимо, пакетом. Достала пластиковый контейнер и поставила его на стол.

— На вот, угостись, — двинула она контейнер по столу в его сторону.

— А что там? — Глянул он настороженно. — Если овсянка — не буду. Я ее ненавижу.

— Я тоже. Нет там каши. Картошка там — пюре — и сарделька. Отварная. И огурец свежий. Ешь.

— Это твой обед? — Он взял в руки контейнер и неуверенно посмотрел на Леонову. — А как же ты?

Она снова нагнулась, снова пошуршала чем-то, видимо, пакетом, и на стол встал точно такой же контейнер.

— Вот мой обед, майор, — с ухмылкой кивнула она на пластиковую коробочку. — А то, что у тебя в руках, для тебя.

— Ух ты! Забавно… — пробормотал Паша.

Не погружаясь в рассуждения и не пытаясь понять мотива ее заботы, он сел за свой стол. Открыл контейнер, вдохнул аромат свежесваренной картошки с сарделькой, вытащил из стола древнюю вилку с зубьями, изуродованными о пробки пивных бутылок. И все съел, даже не заметил как.