Книга Золотое правило молчания, страница 40 – Галина Владимировна Романова

— Очень вкусно. Спасибо, Леонова! — глянул он на нее с благодарностью.

— Незатейливая еда, конечно. Некогда, да и неохота, если честно. Когда мне котлеты вертеть? Я вчера приехала домой и рухнула в койку. Но все свежее.

— А когда же ты готовила? — изумился он, встал и направился к двери, чтобы пойти вымыть контейнер. — Утром, что ли?

— Да ладно. Стала бы я! Это бабуля моя. Она со мной на одной лестничной клетке живет. Иногда подкармливает. Когда успевает застать меня дома. Сегодня вот утром два контейнера мне передала. Один мне. Второй тебе.

— А ты что же, рассказала ей о моем плачевном одиночестве? — прищурился он на Леонову от двери.

— Я ей просто о тебе иногда рассказываю. Ну и про то, что ты теперь один, тоже. Мы с ней болтаем иногда. Кстати, она назвала нашу с тобой версию об убийстве Ивушкина провальной. Погибший официант Вадим Усов не убивал Ивушкина, считает моя бабуля. Он сам жертва убийства.

— Усов погиб в результате несчастного случая, — напомнил он ей, погрозив пальцем. — Есть заключение эксперта.

— Есть. Конечно, есть заключение, — поморщилась она недовольно. — Но моя бабуля считает, что так навернуться со стула, чтобы сломать себе шею под таким углом, — надо сильно постараться.

— Ты и об этом ей рассказала?! Леонова! А как же тайны следствия! Ты чего?

— А что ты Жанке рассказывал о ходе следствия, это ничего?! — вспыхнула Алена до корней волос. — Помню, как она однажды тебя подставила, дав интервью по одному громкому убийству. Просто ради хайпа! Ты забыл, а я помню.

Он тоже помнил. Его тогда едва со службы не поперли.

— А моя бабуля не станет откровенничать ни с кем. Она с понятием. — Леонова тепло улыбнулась: — Она у меня инспектором по делам несовершеннолетних двадцать пять лет отслужила.

— Даже так? — Удивленно покрутил он головой. — Не знал. Ты не рассказывала.

Фокин пошел в туалет. Отмыл с мылом контейнер, мысленно благодаря пожилую незнакомую женщину, спасшую его от желудочных болей. И пока мыл контейнер, пока шел обратно, размышлял.

Мог Усов упасть со стула так, что шею себе сломал и, не шевельнувшись больше, умер? Мог! Он пьян был до безобразного состояния. На столе стояла ополовиненная бутылка дорогого виски. Под столом точно такая же бутылка, но уже пустая. В крови было столько алкоголя, что не упади он со стула, умер бы от передоза.

— А чего он так нажрался-то? — с сомнением смотрел на Фокина старший менеджер ресторана, явившись в полицию на очередной допрос по факту убийства Ивушкина. — Вроде не замечалось за ним. Всегда на работе. Всегда аккуратен. Я даже перегара от него ни разу не чувствовал. Странно…

— А вы не знали, что у него было несколько приводов в полицию по малолетке? И его биография не так уж безупречна, не знали?

— Нет. В личном деле все было чисто. Его проверяли. А суд был?

— До суда дело не дошло, но вот то, что Усов был персонажем с историей, сомневаться не приходится. И у нас есть все основания полагать, что именно он убил Ивушкина.

— Да? А за что? — Старший менеджер недоверчиво глянул и, выпятив нижнюю губу, с сомнением качнул головой: — Кажется притянутым за уши. Откуда он мог его знать? Почему желал ему смерти? И на каких таких радостях в свой выходной надрался, что едва в кому не впал?

Оправдательные речи в адрес погибшего сотрудника Фокину были вполне понятны. Поползут нехорошие разговоры по городу, а это антиреклама для заведения. И это в то время, когда директор в отъезде. Не справился старший менеджер, выходит.