Книга Золотое правило молчания, страница 58 – Галина Владимировна Романова

— А знаете, нет. Мне недосуг было. А он не совался особо. Мне не до него, ему ни до чего. Сидел себе в архиве несколько последних лет и сидел. Пока кому-то дорогу не перешел. Послушайте, — Жора, сделавшись серьезным, дернулся в плетеном кресле, заставив то хрустнуть, — а он точно убит? Может, опять подмена произошла? Он точно мертвый?

— Мертвее не бывает, — покивала Алена. Чуть наклонилась, чтобы ее глаза были на уровне глаз хозяина дома. — Почему же вы нам сразу не сообщили, что Ивушкин — это Орлов? Мы столько времени потратили, выясняя это.

— А я не обязан за вас делать вашу работу, девушка. — Он нагло выдохнул ей в лицо очередной клуб дыма. — Сергей хотел быть Ивушкиным, умер как Ивушкин. Это его право.

— Кто мог желать ему смерти?

— Тот, кто узнал его. Тот, кто знал его прежде. Тот, кто думал, что его нет в живых, — отчетливо проговорил Агапов, будто и не его язык заплетался минуту назад.

— Вы можете назвать нам имена, фамилии? — в голосе Леоновой отчетливо зазвучала просьба.

— Нет, — последовал ожидаемый ответ.

Жора Агапов заворочался. Поставил бокал с недопитым виски на низкий столик рядом с креслом. Туда же опустил дымящуюся сигару. Неуклюже поднялся. И прежде, чем выпроводить их, произнес, рассматривая Алену в упор:

— Я не потому не назову вам возможного убийцу, девушка, что не хочу. Я просто не знаю. В прошлый раз, когда Орлова будто убили, мы искали всеми силами. Вся команда была поднята на ноги по тревоге. И ничего! И не потому, что Орлов сам подстроил свою смерть. Нет! Все было… как в кино! И взорванный автомобиль, и труп обгоревший. Его убить хотели, это сто процентов. Просто в тот момент в машине был не Серега.

— А кто?

— А я откуда знаю? — выкатил на Алену мутные глаза Агапов. — Мы-то думали, что это Орлова взорвали. А когда он объявился спустя столько лет уже Ивушкиным, я как-то забыл спросить. Зачем?

Выйдя за ворота, Фокин передернулся. И тихо пробурчал себе под нос:

— Козел!

— И еще какой! — подхватила Алена, шагая за ним к машине след в след. — Высокомерный, гадкий! И все время врет. Кстати, а ты ничего не заметил, когда нас вели по дому на террасу?

— Что я должен был заметить? Проступающие сквозь дорогие обои следы засохшей крови? — хмуро глянул в ее сторону Фокин. — Нет, не заметил. Но мне все время было неуютно в этом модном доме. Будто он полон призраков. Я не суеверный человек, но оторопь брала.

— И тебя тоже? — хмыкнула Алена, влезая на пассажирское сиденье в машину майора. — Мне тоже было не по себе. Но я сейчас не об этом спрашиваю.

— А о чем?

— Сначала мы его ждали в гостиной, так?

Паша кивнул. В гостиной ему было особенно не по себе. Может, из-за камина, раззявившего черную закопченную пасть? Или из-за голых — без ковров — полов? Звуки шагов ничто не скрадывало, и паркет скрипел оглушительно. Так ему казалось.

— Потом нас повели через какую-то проходную комнату коридором на террасу. Так?

— Я помню, как мы шли, Леонова, — возмутился Паша. — Ближе к делу.

— Фотографии, столько было везде фотографий! — словно не слыша его, продолжила Алена. — На каминной полке, на стенах проходной комнаты, коридора и лестницы, ведущей на второй этаж. Ты их рассмотрел?

— Нет.

— А я мельком, но глянула и уловила одну странность, майор. — Леонова сплела пальцы, обхватывая ими колено, хитро прищурилась. — Ни на одной из них нет его старшего сына. Сам Жора во всех ракурсах, начиная от бани, заканчивая охотой и рыбалкой. Его жена, ее сын от первого брака. И близнецы — приемные. Везде они! А родного — наследника — нигде нет. Ни на одном фото. Почему?