Книга Золотое правило молчания, страница 60 – Галина Владимировна Романова

— Выходит, что бумажные носители с информацией о замене паспорта Орлова-Ивушкина были уничтожены?

— Видимо, да. Раз я ни разу не наткнулся на эти документы. А потом и не искал, если честно. Погиб человек и погиб. И могилка имеется. Да-а, всех обвел вокруг пальца. — Иван Николаевич осторожно тронул макушку, приглаживая растрепавшиеся под вязаной шапочкой седые волосы.

— А кого всех? Врагов?

— И врагов, и друзей. Жорка-то тоже не знал. Даже плакал на его похоронах. Я там был, видел. Скажу, что смерть Орлова сильно на него повлияла. Группировку он свою распустил, затих, через пару лет легализовался. Сейчас, видал, уважаемый бизнесмен! Интересно, как Орлов ему на глаза явился? Сколько отвалил за то, что ожил?

— Думаете, он заплатил ему за это?

— Думаю, да. Такие вещи бесплатно не прощаются. Сколько он проработал у Жорки?

— Почти семь лет.

— Немало… — Иван Николаевич задумался.

— Может, кофе или чай? — проявил Фокин вежливость.

— Нет, спасибо. Ем и пью по часам, — слегка тронул свой плоский живот бывший сотрудник полиции. — За здоровьем слежу.

— Иван Николаевич, мне тут мысль одна стучится в голову… — Паша потюкал себя пальцем по виску. — Если Орлов заранее готовил себе документы на другую фамилию, то мог готовить и свою смерть. Надо было ему исчезнуть как Орлову, он и взорвал свою машину. И исчез как Орлов. И воскрес уже Ивушкиным. Только об этом никто не знал. И документы, подтверждающие это, сгорели. Не помните, при каких обстоятельствах пожар в паспортном столе случился?

— Вот вы сейчас сказали это вслух, и все вдруг выстроилось порядком, — покивал Иван Николаевич. — Тогда никто не связал Орлова с тем пожаром. Никто! Девушка, которая там работала, постоянно включала обогреватель. Старый, самодельный. Ее неоднократно предупреждали. И даже наказывали. А она все мерзла. Беременная была. Ее и жалели. Поругают, поругают да снова глаза закроют на нарушения.

— В помещении паспортного стола не было отопления?

— Не было. Здание особняком от райотдела стояло. Метрах в десяти. На окнах решетки, дверь железная, — почему-то с печалью произнес Иван Николаевич. — Вот она там и… И погибла.

— Кто? Беременная сотрудница паспортного стола?

Фокин почувствовал, как шевелятся на затылке волосы.

— Да. Кричала так, что пожарные, приехавшие на вызов, плакали. Но ничего не смогли сделать. Дверь заклинило. Решетки на окнах мертво стояли. Так и сгорела заживо.

— Это мог быть поджог, Иван Николаевич?

— Не знаю. Комиссия работала. Установили, что из-за обогревателя случилось замыкание. Тут так кстати стопка ее объяснительных у начальника райотдела в столе обнаружилась. Списали все на ее недисциплинированность, повлекшую несчастный случай.

— Но как-то все вовремя, да? Орлов меняет паспорт, берет другую фамилию. И тут пожар в паспортном столе. А вдруг он был причастен к тому пожару?

Павел задумался, рассматривая притихшего Ивана Николаевича. Тот вдруг глянул на Фокина растерянно.

— Вот ни разу за минувшие годы подобная мысль не пришла никому в голову. Никто не связал этот пожар с Орловым.

— Потому что никто не знал, что он за день до своей гибели стал Ивушкиным. Никто, кроме сотрудника паспортного стола. А когда случился пожар?

— Думаете? — сразу понял его взгляд Иван Николаевич. — Вот сижу, вспоминаю… Сейчас, майор. Если не против, позвоню кое-кому, уточню, чтобы не вводить вас в заблуждение.